1416
0,3
2013-05-07
Самые знаменитые последние слова
Римский легионер угрожающе помахивал коротким мечом над головой сидящего на земле старика. Архимед, один из величайших ученых Древней Греции, даже не потрудился поднять глаза. Солдат приказал старику подняться и следовать за ним. Нет, — сказал Архимед, — нет, пока я не решу эту задачу. Через мгновение меч в руках безымянного солдата оборвал жизнь одного из величайших мыслителей всех времен.
Генри Уорд Бичер, неистовый и противоречивый проповедник середины XIX века, в течение своей жизни прочитал проповеди миллионам людей. Он наставлял быть готовыми к встрече с костлявой с косой и рисовал картины загробной жизни. Когда сам Бичер был готов испустить последнее дыхание, он подозвал к себе врача и хрипло прошептал: «Доктор, теперь я погружаюсь в тайну».
Анна Болейн, любовница короля, должна была заплатить жизнью за связь с Его Величеством. Она была спокойна до конца. Обратившись к своей подруге по несчастью, которая дрожала, как осиновый лист, Анна сказала: «Мужайся. Палач — специалист с многолетним опытом… а у меня очень тонкая шея».
За дверями спальни королевы Елизаветы толпа придворных, преклонив колени, молилась за ее спасение. Королеву лечил лучший врач своего времени, и она боролась за жизнь до последнего. Но когда Бледный Всадник стал приближаться к ней все ближе и ближе, она поняла, что конец неизбежен. Потрясая в бессилии судорожно сжатым кулаком, королева воскликнула: «Все мое состояние за мгновение жизни!»
Кардинал Уолси, подобно многим другим, стремящимся к величию, стал жертвой политических интриг своей эпохи и заплатил за это жизнью. И вот предстал перед палачом… «О, если б я служил Господу хотя бы с половиной того усердия, с которым я служи; моему королю, тогда Он не оставил бы меня в моей старости!»
Уильям Портер, известный миллионам читателей своими восхитительными рассказами под именем О. Генри, долгое время был тяжело болен. Когда конец был близок, он сжал руку близкого друга, сидящего у изголовья, и долгую минуту лишь тяжело дышал, не произнося ни звука. Наконец' знаменитый писатель произнес: «Чарли, я боюсь идти домой в темноте!»
Сэр Томас Мор взошел на эшафот с завязанными глазами. Он попросил, чтобы сняли повязку и заметил своему палачу: «Ты только доведи меня целым и невредимым к плахе, в дальнейшее путешествие я отправлюсь без посторонней помощи».
Чувство юмора не покидало до конца и известного американского актера театра и кино Джона Барримора. Он уже несколько часов находился при смерти, но неожиданно пришел в сознание. Последним усилием воли он выдавил из себя слабую лукавую улыбку и, обратившись к своему другу Джину Фаулеру, прошептал: «Скажи, Джин, ты действительно внебрачный сын Буффало Билла?»
Доктор Самуэль Гарт, знаменитый врач эпохи Возрождения, сколотил состояние, оказывая профессиональные услуги членам королевской фамилии. Перед кончиной он обратился с последней просьбой к собратьям по профессии, столпившимся у его изголовья: «Прошу вас, господа, — сказал он, — отойдите в сторонку и дайте мне умереть собственной смертью».
А. Гоббс, советник сильных мира сего, сказал перед смертью: «Я отправляюсь в свое последнее путешествие… прыжок в неизвестность».
Графиня Руанская славилась безупречными манерами. И вот, когда ее жизнь приближалась к концу, в комнату на цыпочках вошел слуга и сообщил, что графиню желает видеть посетитель. Вежливая дама приказала слуге написать записку такого содержания: «Графиня Руанская шлет наилучшие пожелания и приносит свои извинения. Она готовится к смерти».
Джеймс Смитсон, основатель всемирно известного Смитсоновского института в Вашингтоне, во многих отношениях был человеком необычным, а его черный юмор оставался с ним до последней минуты. Врачи никак не могли поставить диагноз его смертельной болезни. Почувствовав, что остается совсем мало времени, он позвал врачей и сказал: «Я хочу, чтобы после смерти вы сделали вскрытие и выяснили, от чего же я все-таки умер. Я умираю ради того, чтобы вы определили мою болезнь».
Последняя реплика Томаса Эдисона оставила в недоумении его семью. Великий изобретатель отнюдь не был атеистом, как это некоторые утверждали. Но он никогда не обсуждал свои верования, — какими бы они ни были, — в кругу близких людей. Когда Эдисон медленно и тяжело умирал, жена сидела у изголовья и держала его за руку. Казалось, что он уснул. В комнате стояла тишина и только слышалось прерывистое дыхание умирающего. Неожиданно Эдисон сел в кровати без посторонней помощи. Он открыл глаза и несколько секунд смотрел прямо перед собой. Затем он повернулся к миссис Эдисон и сказал: «Удивительно! Как там красиво!»
Что же он увидел? Эдисон не сказал. И уже никто не скажет.
Генри Уорд Бичер, неистовый и противоречивый проповедник середины XIX века, в течение своей жизни прочитал проповеди миллионам людей. Он наставлял быть готовыми к встрече с костлявой с косой и рисовал картины загробной жизни. Когда сам Бичер был готов испустить последнее дыхание, он подозвал к себе врача и хрипло прошептал: «Доктор, теперь я погружаюсь в тайну».
Анна Болейн, любовница короля, должна была заплатить жизнью за связь с Его Величеством. Она была спокойна до конца. Обратившись к своей подруге по несчастью, которая дрожала, как осиновый лист, Анна сказала: «Мужайся. Палач — специалист с многолетним опытом… а у меня очень тонкая шея».
За дверями спальни королевы Елизаветы толпа придворных, преклонив колени, молилась за ее спасение. Королеву лечил лучший врач своего времени, и она боролась за жизнь до последнего. Но когда Бледный Всадник стал приближаться к ней все ближе и ближе, она поняла, что конец неизбежен. Потрясая в бессилии судорожно сжатым кулаком, королева воскликнула: «Все мое состояние за мгновение жизни!»
Кардинал Уолси, подобно многим другим, стремящимся к величию, стал жертвой политических интриг своей эпохи и заплатил за это жизнью. И вот предстал перед палачом… «О, если б я служил Господу хотя бы с половиной того усердия, с которым я служи; моему королю, тогда Он не оставил бы меня в моей старости!»
Уильям Портер, известный миллионам читателей своими восхитительными рассказами под именем О. Генри, долгое время был тяжело болен. Когда конец был близок, он сжал руку близкого друга, сидящего у изголовья, и долгую минуту лишь тяжело дышал, не произнося ни звука. Наконец' знаменитый писатель произнес: «Чарли, я боюсь идти домой в темноте!»
Сэр Томас Мор взошел на эшафот с завязанными глазами. Он попросил, чтобы сняли повязку и заметил своему палачу: «Ты только доведи меня целым и невредимым к плахе, в дальнейшее путешествие я отправлюсь без посторонней помощи».
Чувство юмора не покидало до конца и известного американского актера театра и кино Джона Барримора. Он уже несколько часов находился при смерти, но неожиданно пришел в сознание. Последним усилием воли он выдавил из себя слабую лукавую улыбку и, обратившись к своему другу Джину Фаулеру, прошептал: «Скажи, Джин, ты действительно внебрачный сын Буффало Билла?»
Доктор Самуэль Гарт, знаменитый врач эпохи Возрождения, сколотил состояние, оказывая профессиональные услуги членам королевской фамилии. Перед кончиной он обратился с последней просьбой к собратьям по профессии, столпившимся у его изголовья: «Прошу вас, господа, — сказал он, — отойдите в сторонку и дайте мне умереть собственной смертью».
А. Гоббс, советник сильных мира сего, сказал перед смертью: «Я отправляюсь в свое последнее путешествие… прыжок в неизвестность».
Графиня Руанская славилась безупречными манерами. И вот, когда ее жизнь приближалась к концу, в комнату на цыпочках вошел слуга и сообщил, что графиню желает видеть посетитель. Вежливая дама приказала слуге написать записку такого содержания: «Графиня Руанская шлет наилучшие пожелания и приносит свои извинения. Она готовится к смерти».
Джеймс Смитсон, основатель всемирно известного Смитсоновского института в Вашингтоне, во многих отношениях был человеком необычным, а его черный юмор оставался с ним до последней минуты. Врачи никак не могли поставить диагноз его смертельной болезни. Почувствовав, что остается совсем мало времени, он позвал врачей и сказал: «Я хочу, чтобы после смерти вы сделали вскрытие и выяснили, от чего же я все-таки умер. Я умираю ради того, чтобы вы определили мою болезнь».
Последняя реплика Томаса Эдисона оставила в недоумении его семью. Великий изобретатель отнюдь не был атеистом, как это некоторые утверждали. Но он никогда не обсуждал свои верования, — какими бы они ни были, — в кругу близких людей. Когда Эдисон медленно и тяжело умирал, жена сидела у изголовья и держала его за руку. Казалось, что он уснул. В комнате стояла тишина и только слышалось прерывистое дыхание умирающего. Неожиданно Эдисон сел в кровати без посторонней помощи. Он открыл глаза и несколько секунд смотрел прямо перед собой. Затем он повернулся к миссис Эдисон и сказал: «Удивительно! Как там красиво!»
Что же он увидел? Эдисон не сказал. И уже никто не скажет.
