Имена вещей

О том, что мой супруг болен на всю голову, свидетельствует уже тот факт, что он женат на мне. У него какое-то невероятное количество бзиков, которые со временем начинают распространяться воздушно-капельным путём на родных, друзей и знакомых.

Одним из таких бзиков является манера давать человеческие имена неодушевлённым предметам. Не всем, конечно, а только наиболее достойным. И он не просто их крестит — он с ними ещё и разговаривает.

Например, у него есть любимая кружка. На кружке нарисован пингвин. Пингвина зовут Пафнутий.

Я как-то поинтересовалась:

— А почему Пафнутий-то?

Муж посмотрел на меня удивлённо и спросил:

— Ну а как?

Я подумала и поняла: действительно, больше никак.

По утрам муж достаёт Пафнутия из кухонного шкафчика и говорит:

— Ну, брат Пафнутий, по кофейку?

Вечерами они с Пафнутием пьют чай, и муж мой жалуется ему на меня:

— Видишь, Пафнутий, с кем приходится коротать век? Цени, брат, одиночество, не заводи пингвиниху.



Ещё на даче у нас проживает болгарка по имени Зинаида. Болгарка — не в смысле уроженка Болгарии, а в смысле инструмент для резки металла.

Сперва муж назвал её Снежана, потому что считал, что у болгарки непременно должно быть болгарское имя. Однако, познакомившись с характером болгарки, он понял, что она Зинаида.

Когда нужно разрезать что-нибудь металлическое, он достаёт её из сарая и говорит:

— Зинаида, а не побезумствовать ли нам?

И они начинают безумствовать. А когда набезумствуются, он её относит в сарай, укладывает на полку и нежно говорит:

— Сладких снов тебе, Зина.



А в квартире у нас живёт шкаф по имени Борис Петрович. Вот так уважительно, по имени-отчеству, да.

Это мы когда только купили квартиру, то первым делом заказали шкаф. И собирал нам этот шкаф сборщик, которого звали Борис Петрович.

Конечно, сей факт бросает тень позора на моего мужа, но на самом деле этому есть объяснение.

Вообще-то, всю остальную мебель в нашем доме (а так же в доме моей мамы, в доме его родителей и в домах многих наших друзей) муж собирал сам. И шкаф бы собрал, как раз плюнуть, но вышло так, что в день доставки он находился в командировке и вернуться должен был только недели через две.

Я категорически отказалась жить две недели посреди немыслимого количества досок и коробок, к тому же мне не терпелось поскорей развесить всю одежду на вешалки, поэтому дожидаться мужа не стала и пригласила магазинного сборщика. И, конечно, сорок раз об этом пожалела.

Сборщик Борис Петрович, собираясь ко мне в гости, принял одеколонную ванну, и этим одеколоном марки «Хвойный лес» (или «Русское поле», или «Юность Максима» — не знаю) провонял весь дом. Я спасалась от амбре Бориса Петровича на балконе.

Работал Борис Петрович сосредоточенно, неторопливо, с чувством, с толком, с расстановкой, с пятью перерывами на чаепитие. Очень удивлялся, почему я не составляю ему компанию за столом. А я просто не могу пить чай, воняющий одеколоном.

Профессионал Борис Петрович, будучи сборщиком от бога, собирал шкаф с 9 часов утра до 11 часов вечера. Мой муж за это время мог бы легко посторить двухэтажный дом и баньку во дворе.

Вещи мои так и остались лежать в коробках, не познав холодка вешалок, потому что все две недели до приезда мужа я проветривала всю квартиру, и шкаф в частности, от аромата Бориса Петровича. Мне даже было стыдно ездить в метро, потому что мне казалось, что от меня на весь вагон таращит этим дешёвым убойным одеколоном.

Когда муж приехал, в квартире уже была вполне пристойная атмосфера. Он радостно подскочил к мебельной обновке, счастливо завопил: «О, шкафчик!» — и замер, распахнув дверцы.

Примерно минуту он приходил в себя от нахлынувшего на него смрада, а потом спросил меня:

— Эммм… Это что?

— Это Борис Петрович, — ответила я.

Вот так наш шкаф получил своё имя, а сборщик Борис Петрович, сам того не ведая, стал его крёстным (нашим кумом, стало быть).

Теперь муж, собираясь на какое-нибудь важное мероприятие, советуется со шкафом, что ему надеть:

— Борис Петрович, как насчёт синей рубашки?

Или просит:

— Не одолжите ли галстук, Борис Петрович?

Или вешает в него костюм и говорит:

— Борис Петрович, храни его, как свою честь.

Ещё у нас есть журнальный столик Степан.

Ну тут всё просто: мы его купили в разобранном виде, а дома выяснилось, что инструкция по сборке написана на английском и китайском языках.

Муж сперва потребовал у меня читать китайский вариант, потом минут десять возмущался, что женился на какой-то безграмотной лохушке, которая даже китайского не знает, а после этого милостиво разрешил читать по-английски.

Лохушка-жена и по-английски, в общем… кхммм… Но ещё что-то как-то.

В инструкции было написано: «step one». Ну, при моём произношении… В общем, так журнальный столик стал Степаном.

Когда я ищу зажигалку или какой-нибудь журнальчик, муж говорит:

— Не знаю, где. Спроси у Степана.



Ещё у нас есть микроволновка Галя. Я так понимаю, это что-то личное, о чём мне знать не надобно.

Потому что когда муж пихает в неё тарелку с едой и нежно говорит: «Согрей, Галя… Сделай это для меня, крошка...» — у меня все вопросы застревают где-то в районе щитовидки.

Отголоски романтического прошлого, видимо.

Ещё у нас на даче есть электроплитка, которая вечно ломается. Муж зовёт её Надюша.

Когда я спросила, почему именно Надюша, он ответил:

— Да была у меня одна… Тоже всё время ломалась.

Когда он утром собирается пожарить на ней яичницу, то всегда спрашивает:

— Ну, Надюша, сегодня-то ты станешь, наконец, моей? Давай, детка, дай шанс моим яйцам.



Ещё у нас есть пепельница Раиса. Муж утверждает, что то, что она Раиса, видно невооружённым глазом.

Когда муж хочет по**рить, он говорит:

— Раиса, составь приятную компанию.

А когда его что-то отвлекает, то он кладёт в неё си**рету и говорит:

— Раиса, покарауль.

Эта инфекция носит вирусный характер.

У одних наших друзей есть телевизор Филя (потому что «Philips») и холодильник Анатолий (потому что в нём всегда напихано всякого говна, как в карманах жилетки Вассермана).

Другие лентяйку от телевизора назвали Люсей — в честь соседки, которая тоже, по их словам, лентяйка.

У третьих проживает стиральная машина Любовь Петровна. Когда им эту машину доставили и распаковали, то их старенькая бабушка всплеснула руками и сказала:

— Красивая, как Любовь Петровна Орлова!

И даже у моей мамы есть чайная ложечка по имени Изольда. Я так и не знаю, почему именно Изольда. Когда я попыталась это выяснить, мама посмотрела на меня, как на умалишённую (впрочем, она всегда на меня так смотрит), а муж возмущённо сказал, что более глупого вопроса в жизни не слышал, и что каждому дураку понятно, почему ложечку так зовут.

Собственно, вот.

Не знаю, зачем я тут всё это понаписала… Ну, вероятно для того, чтоб лишний раз подчеркнуть идиотизм своей семьи и приближённых к ней товарищей.

--img8--