Позади перелет самолетом из Москвы в Улан-Батор. Тщательно проверяю снаряжение, закупаю продукты: овощные и рыбные консервы, орехи, курагу, изюм, мед, фрукты, шоколад, хлеб и чеснок. Рассчитываю, что этого хватит продержаться дней десять. Запас воды на первое время — 9 литров, общий вес продуктов и снаряжения — приблизительно 30 кг. Удалось приобрести подробные карты Монголии с указанием протяженности дорог и русско-монгольский разговорник. Маршрут для безопасности будет проходить вдоль железнодорожной магистрали Москва — Улан-Батор — Пекин, но главная задача — суметь сжиться с пустыней.
Как и их предки, кочевые монголы живут в юртах, время от времени [next]перемещая свои жилища в поисках хороших пастбищ для скота. Поэтому юрта разборная: деревянная плетенка из пяти десятков шестов, под куполом — круглое окно с шестью форточками; низкая дверь, а вместо стен и потолка — большие полоски материи из козьей и верблюжьей шерсти.
А знаете ли Вы, чем кочевой монгол топит в своей юрте печку? Сухим пометом домашнего скота — замечательное топливо и на удивление не пахнет. Экономно и экологически безвредно.
Хозяина первой встретившейся на моем пути юрты зовут Дэлгэр. В начале — церемония встречи гостя, которая выглядит очень интересно. Глава семьи, достав маленький мешочек, расшитый узорами, извлекает из него каменную табакерку в виде флакона для духов и бережно, двумя руками, протягивает ее мне. Я достаю лопаточкой немного табака, нюхаю и… чихаю. Также бережно, с поклоном возвращаю ее обратно. Эта каменная табакерка — реликвия семьи и передается из поколения в поколение. Показывают ее только тому, кого уважают и кому доверяют. Затем наливают 38-градусную монгольскую водку, протягивая мне первому — как гостю, хотя всегда первым пьет старший. Я, как полагается, окунаю безымянный палец в пиалу с водкой и 3 раза брызгаю вверх, затем отпиваю глоток горячительного напитка и передаю пиалу хозяину.
На следующее утро — не менее интересная церемония — церемония проводов. На этот раз глава семьи, достав священную буддийскую книгу, читает молитву, позвякивая при этом колокольчиком. Зажигает палочку с благовониями, затем берет мою фотографию и заворачивает ее в молитвенник. Это должно обеспечить мне безопасную дорогу и огородить от всех несчастий. Дает 7 рисовых зернышек с напутствием: «Каждый день на своем пути, — говорит он, бросай по одному зернышку, — это будет залог сытости.» На прощание завязывает на мой велосипед голубую ленту на удачу — ХАТЫГ.
24 мая — первый день настоящего общения с пустыней. Километров через 70 равнина сменилась холмами. Двигаться стало труднее: сказывалось увеличение нагрузки и усложнившийся рельеф местности. Осознание того, что на десятки километров вокруг меня нет ни единой живой души, страха не вызывало, скорее спокойствие и умиротворение.
Следующий день — вереница сплошных неудач. Разогнавшись с вершины очередного холма и проехав на одном дыхании около трех километров, только у подножия обнаружил первый прокол шины и потерю насоса, найти который так и не удалось. Положение становилось критическим: запасного насоса нет, помощи ждать неоткуда, а до ближайшего населенного пункта по моим подсчетам километров 40. «Назад дороги нет», — подумал я и двинулся дальше пешком, волоча нагруженный велосипед по пустынному бездорожью.
Встречающиеся по пути полуистлевшие трупы животных оптимизма не прибавляли, оставалось надеяться только на себя и счастливую судьбу. Через несколько километров, выбившись из сил, я действительно почувствовал себя счастливчиком, когда увидел на горизонте приближающийся джип, который и решил все мои проблемы с насосом.
Шел десятый день путешествия. За это время мой организм почти полностью приспособился к нагрузкам, спартанскому режиму и природным условиям пустыни Гоби. Позади остались: Налайх, Баян, Чойрын — всего 400 км. пути; впереди — почти столько же.
Наконец-то показались какие-то постройки. Что это? Мираж? Доползаю. Оказывается 33-й железнодорожный переезд. И здесь гостеприимные монголы-спасители приходят мне на помощь. Мастер Налия берет мой велосипед в свои руки. За вечер залатаны 5 дырок, поставлена прокладка от верблюжьих колючек. Налия очень гордится своим мотоциклом «Ява». О прошлом вспоминает с ностальгией: «Раньше здесь была казарма русских солдат. Вместе с русскими ездили в Сайншанд на дискотеку танцевать рок, пили самогон — было хорошо. Теперь русские ушли — плохо!»
На следующий день при попытке возобновить движение, велокамера MADE IN TAIWAN совсем развалилась. Ничего не остается, как вернуться к предыдущим знакомым. Поставили запасную советскую камеру, только золотники переклеили. Из рваной тайваньской сделали прокладку от вездесущих колючек. Теперь все о'кей! Золотые руки у мастера Налия — чтобы я без него делал?!
После обеда двигаюсь в путь до ближайшего поселения. Навстречу дует теплый юго-западный ветер. Проще идти пешком по 5-7 км в час. Внизу — бескрайняя пустынная земля со снующими по ней ящерицами, вверху — огромное синее небо с плывущими облаками. Красота такая, что забываешь об усталости и плохом самочувствии.
К вечеру подхожу к ожидаемому поселению: штук 6 домов квартирного типа, 2 десятка сараев, 5 двориков с портами и тремя туалетами посреди улицы. Общим собранием жители решают у кого я буду ночевать.
Приютить меня вызвался добрый молодец 24 лет, здоровый как слон. Настоящий представитель монгольского рабочего класса — хотя в школе не учился, но книжечку почитывал с удовольствием. Слушал на двухкассетнике Майкла Джексона и пытался ему подражать — зрелище не для слабонервных. Готовил вкусно и, надо отдать ему должное, участливо отпаивал меня чаем с медом, видя что я совсем расклеился из-за болезни. Вечером, часов в девять, остановился проходящий из Улан-Батора до монгольско-китайской границы поезд. Но сорваться и уехать на нем совсем не хочется. Осталось всего каких-то 250 км., а они могут быть самыми интересными.
Сайншанд — настоящий город, затерявшийся в песках Гоби: с множеством пятиэтажных домов, площадью и красивым зданием вокзала. В гостинице мест не оказалось, поэтому на ночлег меня отправили к русской учительнице. Пенсия у хозяйки по нашим меркам мизерная — 10.000 тугриков или 12 американских долларов. Хотя в Монголии цены ниже, чем в Москве, но на жизнь все равно не хватает…
Сегодня — день отдыха перед поездкой через настоящие пески пустыни Гоби. Новый друг Батор, неравнодушный к спиртному, с радостью согласился показать мне центр города, провести по музеям и магазинам в надежде, что и ему что-нибудь перепадет на его хобби. Обозревая окрестности города, общаюсь с местными жителями, прислушиваюсь к их советам о проходимости в песках. На удачу встречаю джип, владелец которого за посильную плату соглашается быть моим проводником: вдвоем надежнее, да и будет с кем пообщаться на русском языке.
В 6.30 утра в сопровождении моего помощника шофера Джиджида налегке трогаюсь в путь. Километров через 25 начинается настоящая пустыня Гоби. Джип с проводником уезжает вперед, чтобы организовать мне прием в ближайшем поселении кочевников. Немного сбившись без него с дороги, наконец-то подъезжаю к трем юртам, где обо мне уже знают и ждут.
Утром попрощался с проводником: на одной машине по пескам не ездят, — слишком велика вероятность надолго застрять.
Через 40 км. сполна ощутил, что такое попасть в «настоящие» пески. Когда едешь по пустыне нельзя сворачивать с дороги, какой бы трудной она не была, хоть песком засыпана. Я же решил немного срезать, свернув с дороги, за что жестоко поплатился. Представьте себе: два часа тащить навстречу ветру с песком 50-ти килограммовый груз, пытаясь выбраться на твердую почву. Совсем выбившись из сил и проколов камеру, догадался перелезть через колючую проволоку, отделяющую пустыню от железной дороги и идти вдоль рельс. Километров через пять пошла твердая почва.
Еще одна особенность: даже в пустыне бывают дожди. Если видишь стремительно приближающуюся тучу, то лучше остановиться — через полчаса дождь пройдет, тучу унесет ветер, и можно будет двигаться дальше.
Впервые наткнулся на настоящий оазис в пустыне. После скудной растительности песков приятно было видеть растущие вокруг деревья, сочную зеленую траву и яркие распускающиеся цветы. Впереди показалась одинокая юрта… Закончился и этот удивительный день моих странствий. Путешествие по пустыне подходит к концу.
Так подклеивая-подкачивая камеры, проехал-прошел последние 85 км. до приграничного городка Замэн-Ууда. Двигаться по асфальту после песков — настоящая роскошь. Как оказалось, сегодня граница не работает — выходной. На ночь удачно пристроился в здании местной пожарной части, где специально для меня открыли отдельную комнату.
С утра по команде разбудили в 7 часов. Очнулся ничего не понимая, потом вспомнил, что нахожусь в пожарной части. День как всегда начался с «косметического» ремонта камер: 17 проколов на передней и 5 — на задней. Вскоре посмотреть на русского путешественника пришел сам начальник. Когда-то он учился в Москве, помнит русский язык. Любезно пригласил к себе в гости… И пошло-поехало: как обычно накормил, выпили водочки за последний день пребывания в Монголии, договорились на следующий год встретиться в Улан-Баторе и поехать на велосипедах по местам Чингисхана, далее — по Манчжурии. Прокатив меня на пожарной машине до пограничной заставы и, познакомив с ее начальником, «по блату» посадил на автобус, идущий до ближайшего китайского городка Эрэн-Хото.
Да, монголы оказались удивительно гостеприимным и веселым народом, даже жаль было с ними расставаться…
Уже на китайской стороне монгольские бизнесмены приютили меня, предоставив отдельный номер в Орлеан-отеле. Впервые за 18 дней принял горячий душ: ощущения и не передать. Потом была экскурсия на велорикшах по бурлящему городу. Поразило обилие бильярдных столов, стоящих прямо на улице. После спокойствия и умиротворения, которые я испытал, путешествуя по пустыне, как-то странно было вновь окунуться в городской водоворот.
Подумать только: проехал всего 2-3 км. от границы, а уже совсем другая страна и действительно резкое отличие: вокруг полно магазинов, в которых практически есть все, правда китайского «качества»; совсем другие люди: китайцы недолюбливают монголов и русских, стараются обмануть тебя при каждом удобном случае.
В общем, пора подводить итоги: расстояние от Улан-Батора до Замэн-Ууда, равное приблизительно 770 км я проехал за 17 дней. Велосипед «Самсон» пензенского завода имени Фрунзе испытание выдержал. А вот тайваньские велокамеры для передвижения по пустыне явно не предназначены: нужно менять на русские и ставить прокладки от колючек.
via Denis Zharinov
Читать дальше →
