Топ-25 фотографий от Vanity Fair

Пост совсем не пятничный, поэтому если не хотите портить себе настроение — не смотрите…

Американский журнал Vanity Fair опубликовал 25 лучших фотографий, отражающих текущие события за время его издания.

Первый номер Vanity Fair, который в значительной степени посвящен событиям культурной и светской жизни, вышел в 1913 году, но Великая депрессия положила в 1936 году конец его существованию. В 1983 году издатели решили возобновить выпуск журнала.

Легкоатлет Джесси Оуэнс побеждает на Олимпийских играх 1936 года в Берлине (фюрер говорят, был вне себя от такого позора арийцев).




Толпа свидетелей линчевания Тома Шипа и Абэ Смита в штате Индиана, США, 7 августа 1930 года.



Портрет Флоренс Томпсон (1936) стал символом Великой Депрессии в США. На фото ей 32 года. Ни одна другая фотография того времени не произвела такого эффекта как «Мать-мигрантка». Ее перепечатывали все периодические издания в США и других странах, с нее печатались огромные плакаты.

Однако, американская публика, как и сама фотограф Доротея Ланг ничего не знали о Флоренс. Лишь в конце 1970-х годов ее имя стало известным, но не принесло ей ни славы, ни богатства. Интересный факт: она считала этот снимок чем-то вроде семейного проклятья. В интервью она сказала: «Я жалею, что разрешила ей себя фотографировать. Я не получила ни цента за это — она говорила, что не будет продавать фотографии. Обещала выслать мне отпечатки — и не выслала».

Другое интересное наблюдение: ни сама Флоренс Томпсон, ни ее дети в том далеком 1936 году не считали себя несчастными. «Мама любила жизнь и наслаждалась жизнью, любила своих детей», — вспоминала одна из ее дочерей, — «Она любила музыку, танцы. Когда я смотрю на эту фотографию — мне становится грустно. Я помню маму совсем не такой». И ее сын добавил: «Это было очень тяжелое время, но это было лучшее время в нашей жизни».

Весной 1983 года Флоренс Томпсон заболела. Денег на лечение не хватало, и был создан фонд «Мать-мигрантка», куда поступали письма и деньги со всей Америки. Это заставило ее детей (сама Флоренс была к тому времени слишком больна и ничего не знала о фонде) изменить отношение к знаменитой фотографии: «Мы не понимали, как глубоко мамина фотография трогает людей. Мы смотрели на это со своей точки зрения. Для мамы и для нас она была чем-то вроде проклятья. Теперь, после всех этих писем, мы чувствуем гордость за маму».