Рыжик

Жил был старенький-старенький дед, и было у него хозяйство состоящее из четырёх кроликов. И такого же старого, как сам дед, рыжего кота. Бабки не было — померла, и коротал дедужко отпущенный ему срок один-одинёшенек. Кот был старый, даже можно сказать — ветхий, свалявшийся пух, ободранные в боевых действиях уши, почти утраченные нюх и зрение. Практически ничего не ел и много спал, и на улицу выходил лишь по нужде.
В молодые годы коту сильно доставалось от деда, то за несанкционированное место для туалета, то на стол запрыгнет, то мышей не ловит. Уж не знаю, что кот думал о педагогических способностях деда, но дедушкино воспитание шло коту на пользу. Не смотря на то, что после каждой экзекуции бабка прижимала котишку (так она его звала иногда) к груди и успокаивала его поглаживая, с намерением загладить того до потери сознания. Дед не одобрял столь нежных порывов бабушки, но молчал.
Так как очень её любил, а она, в свою очередь, очень любила пушистого рыжего сорванца. Жизнь наладилась, кот слушался деда, ловил мышей и иногда крыс, а дед взамен не применял к коту репрессий.
Вот так и жили два ветерана — дед, да кот. Так как дед понимал, что кот уже на заслуженной пенсии, то особых требований к нему не предъявлял.
Кроме как уложить его себе на грудь, чтобы тот её погрел. Что кот с удовольствием и делал, свернувшись калачиком. А дед в такие моменты уходил в прошлое, воспоминаниями о своей бабушке. Ведь кот был её любимцем.
Мышей дед ловил мышеловками. Но однажды, сжалившись над старым котом, решил побаловать его свежепойманной мышкой. Вынул её из мышеловки, принёс её в избу и положил перед котом. Кот долго нюхал её, чуть пошевелил её лапой, посмотрел внимательно на деда, потянулся и тихонечко мяукнув попросился на улицу. Вот морда, промелькнуло в голове старика, я ему мышей ловлю, а он морду воротит. Однако кота выпустил.
Кота не было сутки, что было просто невиданным случаем, так как больше чем на час кот на улице не задерживался. Дед переживал. Но кот явился, как в старые добрые времена с мышью в оставшихся зубах. Положил её у порога, как делал это в своей кошачьей молодости, попил молока и лёг спать.
Дед стоял столбом, смотря то на кота, то на принёсенную им мышь.
Вспомнил, как вчера предлагал ему пойманную мышеловкой мышь, и, немного подумав, сказал спящему животному:
— Рыжик, да я не это имел в виду…