Она приходила молча...

Патри



Она приходила молча, снимала плащ, ложилась голая.

Он снимал галстук, штаны оставлял на себе и долго лежал.

И думал. О матери, звездах, о млечном пути,

О странах, где был, и где не был, о странном созвездии,

Которое видел он ночью, но ей не сказал.

О мире, которого не было, вроде,

Но видел его вассал где-то в августе прошлого века и месяца.

Он думал о том, что она слишком хрупкая, вплоть до того,

Что тонкой иголкой её нежный склеп из фарфора разрушится.

Не из-за него. А просто лишь от того,

Что словом он может нарушить весь мир её внутренний,

Слишком он чувственный, непредсказуемый,

Только булавкой подколешь его – и сразу вязание,

Ладно бы спицами. Нет. Ведь крючком. С красоты осознанием.

Лежал и молчал. И она молчала в ответ, осязая присущее ей.

Не тягучее. Это ведь не глинтвейн. Не ликер, и даже не воск. А вибрация.

Его рука тронула кисти танцующих губ. И теперь

Их начался танец. Не тел, не потерь, не подсмыслов, не снов понимания,

А просто людей. С их мечтами, душой на двоих, на заказ, на предел,

С границами грязными, вновь акварельными, смытыми.

Несотканный беж получился. Как свадебный плен.

Пошли оба в душ отмываться от пагубной мании.