Мегаполис

Одно мгновение осени. Как водится — с матом.

Трясущийся автобус притормаживает на остановке «Автосервис».
Шорох открывающихся дверей. В салон кряхтя влезает бабка в телогрейке, бочком-бочком протискивается сквозь турникет. За бабкой под скрип колёсиков на манер пулемёта «максим» вкатывается громадная сумка, битком набитая картофелем. Все сидящие немедленно делают вид, что крайне уважают старость, но спят. Кротко вздохнув и вытерев трудовой пот со лба, бабка пристраивает свой станковый баул у ног и остаётся стоять…

Вслед за бабкой в салоне материлизуется блистательная пара.

Ему лет 50. Широченные плечи, баскетбольный рост, дорогая серая тройка, шикарный галстук, золотые запонки, квадратная челюсть, отполированный бритвой череп. Выражение лица «ахтунг! Я — браток!»

Ей лет 20. Натуральная блондинка с ногами от коренных зубов. Курточка и сумочка леопардовой расцветки. Ослепительно-белая мини-юбка. Белые же сапожки на высоченных шпильках. Трёхсантиметровые холёные ногти и презрительно-плаксивая мина на ярко накрашенной мордочке.

Они ещё только поднимаются через переднюю дверь, а уже в самом конце икарусовского салона слышен Её дрожащий от негодования фальцет:
— Очень вовремя машину в ремонт сдал, да! Между прочим, мог бы и тачку поймать!.. Всё лучше, чем ехать тут… с этими!..
Он, чуть устало и в тональности сонного носорога:
— Нам ехать всего одну остановку.
Она, скачком прыгая на октаву вверх: — Тем более!.. Ты же знаешь, я не выношу общественный транспорт! Меня тут укачивает!.. И тут у них воняет!.. Как на помойке!.. И сесть тут негде!… А держаться тут не за что — они ж автобус никогда не моют — вокруг одна зараза! Ты хочешь, чтобы я тут… от этих… сифилис подхватила?!.. — меча глазами молнии, блондинка демонстративно скрещивает руки на груди.

Он молча поднимает глаза к потолку. Она, доведённая до белого каления, что-то ещё кричит Ему в ухо, но громкий звук закрывающихся дверей заглушает филиппику. Автобус трогается.

Минута езды, а потом у светофора перед самым носом автобуса откуда-то справа выскакивает иномарка. Водила с отчётливо слышным «Ебаааааааактььь!..» бьёт по тормозам.

Отчаянный скрежет и запах палёной резины.

Бабка, забыв про сумку, в панике вцепляется обеими руками в спинку ближайшего сидения. Сумка падает и картошка, как настоящая картечь, с многочисленными рикошетами летит в начало салона…

Одномоментно неумолимой силой инерции блондинку сносит со шпилек. «Хрясь!» — сорвавшаяся с плеча леопардовая сумочка бьётся о лобовое стекло автобуса. Во все стороны с радостным гамом уносятся пудренницы, губные помады, духи и гламурная розовая мобилка.… После свободного полёта длинной в полтора метра, фифу спиной впечатывает в турникет, в котором она и застревает с широко вытаращенными глазами, перекошенными губками, задравшейся к ушам мини-юбкой и раскоряченными вверх-в сторону ногами.

Спустя доли секунды блондинку настигает картофельный залп, оставляя на одежде замысловатые следы прямых попаданий. «Уххх!!!..» — невольно выдаёт весь автобус, видя как последний клубень из семейства паслёновых игриво влетает фифе куда-то между ног.

Мгновение тишины, автобус эпилептически вздрагивает и дёргается вперёд. Фифа в гробовой тишине ссыпается с турникета на грязный пол салона… «Браток», не глядя на свою спутницу, помогает охающей-ахающей бабке собирать в колёсный баул рассыпавшуюся картошку…

Остановка. Шорох открывающихся дверей.
Он подходит к Ней, критически осматривает. Наклоняется. Вздёргивает себе на плечо. Как пушинку сносит на асфальт. Следом водила суетливо выносит пятнистую сумочку с кое-как набросанным в неё добром. «Браток» благодарно кивает, звонко хлопает блондинку по упругой заднице и сам себя спрашивает: «А почему такая хуйня?..» И сам же себе отвечает: «А потому что проще надо быть. Проще!..»

Занавес.
--