Беседа с космонавтом: о здоровье, невесомости и космических мутантах

Первая часть беседы с космонавтом Павлом Виноградовым, о здоровье на Земле и орбите, контроле веса, спорте, медицинских опытах, невесомости, перегрузках, запахах станции, комических мутантах и усах.

Фото позаимствовал в блоге aviator-ru.

Результат нашей неожиданной встречи с космонавтом Павлом Виноградовым. Интервью было подготовлено по вопросам пользователей Живого Журнала, издания Geektimes и соцсети Вконтакте.

В ноябре 2014 года меня пригласили рассказать о марсоходах и луноходах на фестивале Робосиб в Иркутске. Вот неплохой репортаж о мероприятии от Леонида Каганова. По счастливой случайности, в числе приглашенных гостей оказался и Павел Владимирович Виноградов. Я предложил ему провести интервью с вопросами из интернета. Он с радостью согласился. Я донимал его почти весь перелет Иркутск-Москва, в результате накопилось много материала и ушло много времени на обработку. Все вопросы и ответы я решил разделить на несколько частей. Условно это будет: “Медицина”, “Психология”, “Техника”, “Роскосмос”. Все они тесно переплетены и чрезвычайно интересны, таких подробностей, зачастую, не найти нигде.

Общение с космонавтами и конструкторами космической техники всегда напоминает мне, что космос — это намного труднее и сложнее, чем нам представляется, чем рисуют книги или кино. И такие беседы — способ на минуту одним глазком заглянуть в сложный и неведомый мир, где человек совершает лишь первые шаги, достигнутые неимоверными усилиями на пределе возможностей.

На счету Павла Владимировича три экспедиции в космос: одна на “Мир” в 1997-м г., и две на МКС в 2006 и 2013-м. В открытом космосе космонавт проработал более 38 часов, за 7 выходов, в том числе участвовал в ликвидации последствий столкновения корабля “Прогресс” со станцией “Мир” в 1997-м.

До вхождения в отряд космонавтов, в НПО «Энергия» Павел занимался автоматизированными системами и взаимодействием экипажей с ними, участвовал, в том числе, в проекте “Буран”.

Накопленные опыт и знания за 34 года работы Павла Виноградова в космической отрасли, бесценны для молодого поколения энтузиастов космоса и всех, кто решает связать свою жизнь с покорением Вселенной.

Сегодня первая часть:

Медицина

Про здоровье и контроль веса

Один из самых популярных вопросов — здоровье. Вы единственный космонавт, который встретил свое шестидесятилетие в космосе, и сейчас так же готовы лететь. Как вы умудряетесь сохранять физическую форму? Даже кровяное давление спрашивают…

Сто двадцать на восемьдесят. Никак не умудряюсь — спасибо папе с мамой.

То есть у вас нет каких-нибудь секретных диет или витаминных комплексов?..

Никогда не занимался диетами или витаминными комплексами. Единственное, что, наверно очень сильно помогло — подработка испытателем в Институте медико-биологических проблем. Это просто фантастический неоценимый опыт, выработки привычки чувствовать себя, чувствовать свой организм, знать свои пределы, знать свои возможности. Мы ходили на запредельных, для нормальных людей, режимах… Конечно есть и физическая подготовка, зарядка: утром пядьтесят раз нагнуться, восемьдесят раз присесть… Я никогда не был фанатом спорта, мне не нравится бегать как лошадь по двадцать километров. Я бегаю для удовольствия, 2-3 иногда 4 километра, в легком темпе. Для меня это скорее эмоциональная разрядка, чем физкультура.
За весом приходится следить. Вот, после крайнего полета, пришлось немного сбросить…

То есть вы там набрали массу?

Я уже перед полетом немного вышел за границу комфортного самочувствия. Мой привычный вес 77-78 кг для моего роста и комплекции нормальный, до полета было 82, после полета набрал 84-85. Это уже ощущалось неким дискомфортом. Я поставил себе цель… Никаких особых диет, никаких исключений, ем спокойно все подряд, что ползает и движется. Просто немного уменьшил рацион питания. Вернулся к физнагрузкам, нормальным для меня — средние и легкие. И вернулся к нормальным для меня 77 кг.

Некоторые космонавты отмечают разницу во вкусах на Земле и на орбите. Было такое? Что нравилось дома, и что на станции?

Примерно половина тех, кто летает, отмечают, что вкусы меняются. Даже не вкусы, а предпочтения. Но мне повезло, я человек всеядный, что нравилось на Земле, то и в полете. Хотя есть что-то вызывающее особенное удовольствие. Творог с орехами — наверно самая любимая еда у всех космонавтов всех экипажей. Рыбные продукты сейчас стали хорошие делать. Вообще диапазон продуктов питания на станции сейчас гигантский — под пятьсот наименований. Есть из чего выбрать. Тем более станция международная и каждая страна старается привнести что-то свое. Наши рационы отличаются. Российское меню периодически меняется, но в основном это какие-то фундаментальные блюда, почти всегда с мясом, очень калорийные, под три тысячи калорий. У американцев много очень хороших вещей, у них различные каши… В общем у нас замечательные рационы, гречка, перловка, картофельное пюре с луком… но в конце это приедается, надоедает. Хочется чего-то простого, земного, картошки вареной с селедкой с маслицем. Где-то через месяц полета уже начинаешь вспоминать.

Про витамины и ум

Принимается ли какой-то комплекс препаратов, для повышения концентрации, умственного тонуса?

Есть целый комплекс препаратов связанных, в основном, с витаминнами и поддержанием нормального кальциевого обмена, для сердечной работы, а-ля панангин. Я не говорю, что это конкретно панангин, но это такого класса. Есть всякие витамины, B, D… Потому что, несмотря на радиационный уровень, витамин D просто не вырабатывается, ему просто неоткуда там вырабатываться. И принимаются профилактические меры, там их целый комплекс, врачи, медицинские службы все время напоминают «ребята, сегодня начинаем вот такой цикл — пять-семь дней». Ну от ума, по-моему ничего не принимали.



Про невесомость и перегрузки

Расскажите про невесомость и про ощущение космоса. Когда понимаешь, что ты в космосе?

Этого мгновения не пропустишь. Сначала 520 секунд выведения, потом толкатели третьей ступени — пиросредства — срабатывают так, что ощущаешь увесистый пинок-удар по спине. Его просто не пропустишь.Невесомость появляется резко: ба-бах, двигатели выключились, третья ступень отстыковалась и всё — полетели.
Как объяснить, что такое невесомость? Если не говорить о параболических полетах в тренировочных самолетах, самое близкое сходство — прыжок с парашютом. И то первые несколько секунд, до раскрытия парашюта. И там немного другое — поток воздуха, ветер, нагрузка…

А подводное плавание?

Там в меньшей степени. Гравитация все равно чувствуется. В воде имитируется возможность переворачиваться как угодно. Но если в “Орлане” [скафандре] тебя перевернули вниз головой в гидробассейне, то внешне кажется как будто невесомость, и скафандр полностью обезвешен — не всплывает и не тонет, но ты же понимаешь, что ты вверх ногами. Там состояние другое — называется гидроневесомость — там отрабатываются навыки ориентации в пространстве, ты можешь крутиться как угодно. Самый реалистичный эффект — это полеты по параболе.

Как организм отреагировал на невесомость? Долго ли проходила адаптация?

У всех по разному, но мне сильно повезло. Мне еще до первого старта говорили: ни в коем случае не смотри в иллюминатор корабля. Это сейчас мы быстро долетаем, а раньше мы уходили в закрутку корабля — батареями ориентировались на солнышко. Режим так и назывался: закрутки на Солнце. Летали так, чтобы батареи всегда были развернуты на солнечную сторону. Вращение довольно интенсивное — 12 градусов в секунду и сила Кориолиса дает о себе знать. Это длилось по несколько часов, 3-4 раза за перелет. Сейчас летаем без закрутки, проще, легче, но восприятие невесомости чисто индивидуально, хотя загружают тренировками нас всех одинаково. Сейчас — кресло Кориолиса, раньше были качели Хилла… В общем есть много устройств, которые вывернут тебя наизнанку. Есть новички, кто поначалу не выдерживал и двух минут вращения на кресле Кориолиса, а надо минимум 10. “Проходной балл” для новичков 10-15 минут. Перед полетом мы крутимся 25-30-40 минут. Врачи говорят “Пока тебе не надоест”, но фактически пока кресло не перестенет оказывать какое-либо воздействие вообще. Кому-то помогает, кому-то нет, поскольку в полете другие вестибулярные расстройства.



Т.е. в полете проблемы с закруткой на Солнце, а не собственно с невесомостью?

Нет, вестибулярные расстройства не только из-за закрутки. Особенные проблемы возникают когда переходишь с малого объема корабля на большой объем станции. Вот там уже бывает совсем плохо, поскольку нет никакого ощущения верха и низа. Низ и потолок условно разделен по цвету, но это не очень помогает.

Сколько у вас заняла адаптация? Когда вы поняли, что на станции себя уверенно чувствуете?

Наверно все-таки несколько дней. Поскольку помимо вестибулярных ощущений идет еще и перераспределение т.н. гемодинамики. Перераспределение крови в организме. Даже видна отечность лица, отечность шеи, потому что кровь приливает к голове. Наша верхняя часть тела на Земле не подвержена таким воздействиям и вот это вызывает некоторый дискомфорт — заложенность носа, отек лица… Но проходит на 3-4-5-день. Есть у нас и средства профилактики, которые мы носим первую неделю — медицина рекомендует. Костюмы специальные, которые на дают возможности расслабляться мышцам. Нагрузочный костюм “Пингвин”, он похож на обычный летный комбинезон, но в нем очень много резинок. Они заставляют работать мышцы спины, бедра, голени, рук, плечевой пояс. Все тело охватывают. Такой костюм рекомендуют носить вначале полета, но кто-то предпочитает носить весь полет — это рекомендуют. Я его носил в первом полете очень мало, т.к. было очень жарко, но и в другие полеты тоже не долго.

Есть ли зависимость от чувства невесомости? Есть ли желание повторить его снова?

Если кто-то ее легко переносит — конечно есть, безусловно. Это как один раз поднялся на гору, и тебя тянет в эти горы еще сто раз. Как один раз выпрыгнул с парашютом, и хочется прыгать и прыгать. Или нырнул под воду и хочется нырять и нырять (смеется). Конечно, тянет. Вспоминается через месяц, дней через пять-семь — восемь, когда немножко пройдут всякие боли в спине. Думаешь «я бы еще полетел».

Рассказывают про такую привычку, когда космонавт может кружку на воздух поставить.

Да у меня так и было, я когда первый раз вернулся из полета, попросил у жены стаканчик воды, выпил и отпустил стакан, без всяких задних мыслей. И в полете точно так же, земные привычки. Что-нибудь написал ручкой, положил ручку на стол. Только оглянулся — ее уже нет. Это везде и всюду.

А как перегрузки переносили?

Перегрузки довольно спокойно переносятся — это тренируемая вещь — летаем на самолетах, крутимся на центрифуге по графику выведения-спуска.

Тело уже готово?

Есть перегрузки штатные — это 4,5-4,6 единиц. Есть режимы, они тоже штатные, но мы стараемся их избегать — на неуправляемом баллистическом спуске. Там перегрузки повыше — 8,5-9 единиц.

Есть разница в ощущениях перегрузки на выведении и спуске?

Конечно, режимы разные. Ракета работает достаточно плавно, скорость набирает плавно. На этапе работы первой ступени перегрузка 1-1,5 единиц. К 25-30 секунде постепенно растет, но при отделении ступени падает практически до нуля. На спуске перегрузки выше.

Про зачатие и роды в невесомости

Расскажите о каких-нибудь экспериментах на «Мире» или МКС

Были у нас тритоны на «Мире». Официально кличек у них не было, только одну самку мы звали Анюта. У них на лапках были прикреплены цветные бусинки и мы по цвету их различали. К сожалению, она у нас умерла от сердечной недостаточности. У нас их было 14 штук. Мы их привезли на орбиту живых здоровых. Но им не повезло уже на Земле. Мы не очень удачно сели с Толей Соловьевым, сели в жуткую пургу 19 февраля. За нами прилетел один единственный вертолет командующего воздушной армией, вместе с генералом. Он нас забрал, а всех остальных оставил: парашютистов, команду технического обслуживания. Мороз был градусов минус 18-19. Пока к ним добрались спасательные машины… В общем тритоны у нас просто замерзли в спускаемом аппарате, к сожалению.



Но экспериментов было очень много. Я работал по французской программе очень много, там были интереснейшие биологические эксперименты. Был такой эксперимент «Ферти», в переводе это «рождение, зачатие», т.е. как рождается. Тоже выращивали там тритонов, но совсем на другой стадии. Доставляли на станцию икру, из нее появлялись мальки, из мальков головастики, из головастиков тритончики… Ставилась задача посмотреть развитие икринок, и пришли к очень плачевным результатам. Очень много было дефектного деления. Обычно все живое делится кратно: одна яйцеклатка делится пополам, потом на четыре, восемь, шестнадцать и пошло-пошло-пошло… А там вылавливали большой процент т.н. «патологического деления», к примеру делилось на два, а потом не на четыре, а на три, или с четырех на пять… Вот такие вещи. Так что такие дикие возгласы, мол давайте отправим супружескую или какую пару куда-нибудь в космос и там все это дело сделаем, ну это с точки зрения человеческой — это бредятина. Это же сложнейший процесс даже не рождения человека, а его развития, зачатия. В общем я бы не рисковал.

Про секс

А сам процесс-то зачатия в невесомости возможен? Как там вообще с этой функцией?

Абсолютно реально. Я думаю, что человечество может заниматься этим вообще в любых местах. Мне так кажется. Там даже проще — и на стене и на потолке можно, где хочешь. Было бы желание, а желание есть.

Нет ли каких-нибудь проблем в этой сфере по возвращении на Землю?

Ну, не знаю, по-моему нет. Во всяком случае никто не говорил о проблемах. «Вот, я прилетел и там все плохо» Как раз все отмечают наоборот. С этим делом все хорошо.

Т.е. жены рады возвращению?

Да!

Про сон

Про сон было несколько вопросов: во-первых отличаются ли сны, которые ты видишь на земле и в космосе. И один такой полумистический вопрос: не было ли такого, чтобы все члены экипажа, или несколько членов экипажа, одновременно увидели один и тот же сон?

Не знаю, во-первых, я ни с кем рядом не спал, и спросить, что снится… (смеется). Во-вторых, мне сны, не знаю к счастью или к сожалению, не снятся и на Земле вообще. Ну может они и снятся, но я их не помню. Точно так же и в космосе не снились.

Про то как сон оформлен, уже достаточно известно, про спальный мешок там…

Ну спится… Спится вообще очень плохо и отвратительно, потому что на нашем сегменте достаточно шумно. 65–67 децибел. Это шум чуть меньше чем внутри самолета. Поэтому про сон могу сказать, конечно он хуже, чем на Земле. Мне всегда недоставало подушки, потому что голова болтается в этом спальном мешке. Я себе унтята [меховые сапоги] приделал вместо подушек. Вывернешь их наизнанку. Которые меховые, пока они не поношенные, чистые. Вывернешь их, один в другой вставишь, и вроде как подушка.

По поводу вспышек на глазах, есть ли такое, когда космические частицы в зрачки попадают?

Есть.

Это ночью? или и днем тоже может случаться?

Если очень мощное излучение, то это видно даже днем, при нормальном свете, такая вспышка. Бывает и ночью. Ночью даже иногда даже просыпаешься от этого. То есть, видимо, сон не очень глубокий, и вспышка… Очень легко потерять ориентацию когда спишь. Просто просыпаешься, естественно в спальном мешке, естественно свет выключен. У меня все-таки всегда была иллюзия, что я сплю горизонтально, то есть моя вертикальная каюта, она как будто горизонтально лежит, или перевернуто. То есть такого ощущения, что я сплю на стенке вертикально, как я нормально физически сплю, у меня бывало редко.

Про тишину

Тишину космоса сложно услышать?

Я один раз только слышал, когда у нас на Мире вырубало систему управления, и мы вообще впадали… То есть станция замирала, выключались вентиляторы, выходили на минимум, то есть напряжение падало ниже чем минимальный порог, все останавливалось нафиг, и начинал скрипеть корпус, потому что там он с одной стороны охлаждается, а с другой нагревается. Вот это то, что называется гробовая тишина (смеется). Вот это страшно.

Про запах космоса

Про запах на станции: Если принять душ невозможно, а физические нагрузки обязательны, не пахнет ли станция как тренажерный зал?

Не пахнет, потому что у нас системы очистки воздуха, на три порядка лучше чем в любом физкультурном зале. Убирается все. Запахи, кетоны, которые могут пахнуть, или что угодно. Конечно, есть специфический запах на станции, потому что это запах машины. Как в новый самолет зайдешь — он там пахнет чем угодно, там изоляцией… Ну это нормальный такой запах… Нет, нету.

А вот про запах космоса, не так давно писали, что там пахнет озоном, или запах сварки или что то такое…

Да, это горелый металл. Вот, наверное, самое ближнее сравнение. Если кто был там на металлургических комбинатах, там где домна, вот там такой запах. Всегда.

Когда он начинается?

Корабль стыкуется, и когда вот эти семь тонн… в принципе у нас же гнездо которое его держит, оно же вот такого диаметра (показывает), и вот этот лепесток передний, на выдвижном шнуре, он попадает в корпус и начинает по нему двигаться. Скорости там не большие, 12–15 сантиметров в секунду, но, во-первых это металл по металлу, это вакуум, начинается то, что мы называем холодная сварка трением. Когда он стыкуется, уходит в зацепление, крюки закрываются, и дальше, когда мы начинаем надувать эту полость, туда попадает воздух, и естественно начинает пахнуть вот этим жженым металлом. Вот тогда говорят «понюхай чем пахнет космос», он действительно такой.

То есть это реальное происхождение такого запаха?

Это я себе так объясняю, потому что ничем другим…

А когда выход в открытый космос в скафандре, через шлюз, есть этот запах?

Нет, потому что у нас внутри кислород. Есть запах, когда обратное шлюзование идет, то есть обратно пришел… Есть, он такой, немного озоном попахивает, когда наддули наш шлюзовой отсек, или американский. И когда снимаешь скафандр, вот этот запах свежести, озона… что-то такое есть.



Про космических мутантов

По поводу биологической опасности, про грибки на «Мире» рассказывали…

Они есть и на МКС. Есть у нас такая доктор наук Новикова Наталья, и она там какие-то страшные ужасы рассказывает, что да, есть мутирующие грибки, но они в основном все завезены с Земли, и как бы мы ни обрабатывались они выживают. Они немножко другие, но самое главное, что никаких патогенных грибов там никогда не обнаруживали. То есть все грибы, которые там существуют, их достаточно большая разновидность, мы регулярно берем пробы с поверхности, с вентиляции, с себя, все это упаковывается и отправляется на Землю, там изучается, так вот, никаких патогенных вещей там не обнаружено ни разу.

А не было ли таких которые вредны станции, например разрушали пластик или какие то покрытия?

Есть такие. Но мы научились с ними бороться в том плане, что придумали пластик, который они не едят. (смеется)

Я даже про алюминий слышал легенды…

Да, есть. Ну это даже не грибковые, хотя может и грибковые поражения, но первоначально это механические повреждения, а уже потом там начинает что-то расти. Или химические какие-то повреждения. Урину пролили консервированную, а там кислота… Ну были у нас случаи, но я никогда не слышал, чтобы это было что-то необъяснимое ВООБЩЕ. В конце-концов до этого доходили. Но то что там патогена нет — вот это самое главное.

Про усы

Не мешают ли усы в космосе, и не приходится ли бриться чаще чем обычно?

Чаще — нет, усы не мешают, Стрижемся там раз в три месяца, специальные у нас машинки есть, подсоединенные к пылесосу, чтоб ничего не разлеталось. Сразу это все, естественно отсасывается, собирается и все.

Продолжение следует...

Замечательные фотографии из космоса в авторстве Павла Виноградова и его коллег, можно посмотреть здесь:
Человек и космос.
Космическая одиссея Павла Виноградова.

И большущее спасибо Илье Гусеву за помощь в подготовке текста.

Источник: geektimes.ru/post/244276/