10875
2,9
2013-10-01
Михаил Костров. «Мне нравится любить людей»
Анатолий Голубовский
Михаил Костров — режиссер, художественный руководитель студии «Черный Квадрат», бизнес-тренер и просто интересная и загадочная личность. За год регулярного общения я не могу сказать, что узнал его.
-Миша, давай начнем с истоков. Как тебя, парнишку со светлым спортивным будущим да еще в такое бурное время, как середина девяностых, занесло в театр?
-Все очень просто. Мой самый близкий друг, с которым дружим еще со школы, записался в театр пантомимы, а я опоздал. А мне почему-то очень хотелось в театр. Может быть потому, что в пионерлагере, в детстве, Чиполлино играл, еще каких-то сказочных героев… И вот еду в трамвае, вижу объявление — «Набор в театральную студию. Обучение бесплатное. Бульвар Шевченеко, 27. Третий этаж. Прослушивание тогда-то». Маленькие такие визиточки. У Анатолия Николаевича (Неелова, основателя театра «Черный квадрат») они, возможно, сохранились. Этими карточками тогда, каждое лето, обклеивали весь Киев. Клеили везде — в подъездах, трамваях. Заливали объявления ПВА, их невозможно было отодрать, многие висели годами. Возможно, даже сейчас где-то висят. Где давно ремонт не делали.
Я увидел, запомнил, пришел. Прошел собеседование. Пришел на экзамен. Сдал. Сдал отвратительно. Все были против моего зачисления. Но Неелов меня взял. С формулировкой «за искренность».
Могу сказать, что этим решением он изменил всю мою жизнь. За что я ему всегда буду бесконечно благодарен. Он дал мне шанс, который я использовал на 200%. Если говорить, почему он так поступил… Это человек огромной мудрости и колоссального жизненного опыта. Он очень тонко видит людей, умеет прогнозировать их рост. У меня тому множество подтверждений.
А вообще, мне очень повезло, что я сдавал экзамен ему, а не себе. Я бы себя тогдашнего не взял! :)
-Ну, о видении Неелова ходят легенды. А по поводу опыта — был ли он у него на момент твоего поступления?
-Во первых, не нам об этом судить. А, во-вторых… Я поступал в 1995. Студия существовала с 1991 года, то есть к тому моменту уже четыре года. И, чтобы ты понимал — сейчас на экзамен приходят 100-150 человек, а тогда за лето просматривали от трех до пяти тысяч человек. У людей было меньше денег, но больше времени. И не было интернета. Народ искал, чем себя занять вне масс-медиа. Что тогда было? Пять каналов ТВ, видеосалоны — и всё. Так что, театральная студия — это было круто и интересно.
-Убедительно. Ты сказал, что театральная студия в корне изменила твою жизнь. Как думаешь, что ждало бы тебя без театра?
-Не знаю. Не люблю сослагательного наклонения.
-Пожалуй, да. А почему ты для дальнейшей учебы выбрал Канаду?
-Все очень просто. У меня там сестра.
-В Канаде ты прожил пять или шесть лет
-Шесть.
-Там ты участвовал в постановках Ольги Шведовой.
-Да. Я играл Иоанна в спектакле «Иуда Искариот». Это очень известный спектакль. Она его поставила в Канаде. Играл в рассказах Чехова и в чем-то еще, названия чего уже не помню за давностью.
-То есть, ты был достаточно активно задействован в постановках. Почему, в таком случае, вернулся?
-Очень много причин. Но, во-первых, на тот момент здесь было лучше с работой. И по-прежнему лучше. Как бы странно это ни звучало для людей, которые думают, что, если они переплывут океан, то их там ждут молочные реки и кисельные берега. В общем, по моей специальности — режиссура, режиссура кино, преподавание, тренинги — здесь работы гораздо больше.
Во-вторых, «Черный Квадрат» в тот момент только начинал выходить на тот уровень, на котором он сейчас. В 2006 году не было залов на Артема — был только бульвар Шевченко. Ничего не было, но собиралось быть. И было очень интересно в этом поучаствовать в меру своих скромных сил и возможностей.
-Ты внутренне — больше режиссер или тренер, педагог?
— Это как спросить: «Вы больше муж или менеджер». Это абсолютно разные роли. Их нельзя сравнивать.
-Потому что они находятся в разных сферах. Я спросил тебя о профессиональных навыках, муж — больше относится к социальной сфере.
-Я с тобой не согласен. Считаю, что «муж» и «жена» — это профессия. А все остальное — любовь, се&с — может быть вполне и без семьи. Но, если люди вступают в брак, они должны понимать, что «муж», «жена», «отец», «мать» — это профессия, которая предполагает ряд знаний и обязанностей, которые не связаны с любовью, сек&ом и прочим. И это люди XIX века понимали прекрасно. Но это — отдельная тема. Поэтому я не меряю, «кто я больше». Когда я с учениками — я преподаватель. С топ-менеджерами — бизнес-тренер, снимаю фильм — кинорежиссер, в театре — театральный, монтирую — режиссер монтажа. И в каждой роли я мыслю и общаюсь с коллегами совершенно по-разному. Когда я актер — я не режиссирую. Я послушный :)
-Как-то на занятиях, когда тебя допекли и терпение истощилось, ты в сердцах произнес, что мог бы спокойно сидеть в студии и монтировать фильмы за четыре штуки баков в месяц. И не иметь всей этой головной боли со слабообучаемыми студийцами. Но, судя по всему, ты от этой головной боли получаешь кайф?
-))Ну, конечно, нравится. В сердцах можно что угодно сказать. И вообще, не нужно верить всему, что я говорю. Не потому, что я говорю неправду, а потому, что все это очень ситуативно. В тот момент я думал так. А сейчас я так не думаю. Я — человек ситуации.
-То есть, в любой ситуации ты можешь сыграть «другого себя»?
-Не совсем так. Вопрос в ситуации и в необходимости.
-В короткометражке «Перерыв на обед» у тебя очень интересная актерская работа. Хотя на занятиях ты не раз подчеркивал, что ты, все-таки больше режиссер.
— Возможно, еще несколько лет назад я имел право на некоторую однобокость. :) Но происходит некоторое развитие. Поэтому сейчас мои прошлое не актуально. Сейчас я — кто угодно: и актер, и режиссер, и художественный руководитель студии, и преподаватель, и бизнес-тренер. В нужный момент переключаешься — и развиваешься параллельно в нескольких специализациях.
-В короткометражках «Дети», и еще одной — с Леной Костровой и Анатолием Нееловым, к сожалению, не смог ее сейчас найти — темы нужные и глубокие, но достаточно тяжелые.
-Это тяжесть видимая. Тяжелым материал делают люди, зритель. Когда мы оцениваем что-либо, мы, вольно или невольно, выбираем, как к этому относиться. Можно относиться в рамках собственных стереотипов — поплакать, сказать «фу, какая мерзость», а можно отстраниться. И рассмотреть материал. Выйти за рамки собственного «я». Может быть, взглянуть на материал глазами другого человека. Найти в нем что-то новое для себя. Но, поскольку, это требует усилия, то… Так что тему делает тяжелой зритель. Режиссер, чаще всего, не чувствует этой тяжести.
-Ну, не знаю. «Иди и смотри» и «Бриллиантовая рука» будут все-таки восприниматься по-разному. И глубина вопросов, поднимаемых в первом, не отменяет его тяжести.
-Конечно. Но это утверждение. В чем вопрос?
-Вопрос — зачем ты поднимаешь эти темы? Ты хочешь «вытащить» эту проблематику на поверхность?
-Нет. Я исследую. Мне нравится исследовать.
-Понятно. Скажи, пожалуйста, ты хорошо видишь, понимаешь людей?
-Нет.
-Ошибаешься часто?
-Я не веду статистики ошибок и успехов. Мне это неинтересно. Но, бывает, ошибаюсь. Как и все. Человек вообще непознаваем. Потому интересно его изучать.
-Легко меняешь мнение о человеке, если понимаешь, что ошибся в оценке?
-Конечно. И в хорошую, и в плохую сторону. Это здраво. Ты должен быть адекватен ситуации.
-Ты не любишь участвовать в театральных «терках». Сознательно дистанцируешься. Не является ли это такое самоустранение уходом от объективной оценки ситуации и людей? Во избежание когнитивного диссонанса.
-А зачем это мне? Это все — лишняя информация. Во-первых, чаще всего это абсолютно беспредметные разговоры. А, во-вторых, я предпочитаю думать о людях лучше. Очень часто, понаблюдав за поведением и высказываниями какого-то человека, понимаешь, что он не оставил тебе шанса думать о нем хорошо. Поэтому я стараюсь не перегружать свой мозг лишней информацией.
-В 2008 году ты получил Гран-при конкурса мобильных фильмов за короткометражку Signs.
-У меня до сих пор пытаются брать по этому поводу интервью. Для меня это странно и я не вижу в этом никакого смысла.
-Не видишь смысла в интервью или само упоминание о фильме сейчас вызывает раздражение?
-Фильм — классный. Меня недавно, во время интервью на Первом национальном, просили его включить. Я его пересмотрел, он коротенький — 3 минуты. Он хороший, по-прежнему актуальный. И название «Signs» правильное, более точное, чем русское «Надписи», поскольку в английском у этого слова двойной смысл. Удачный фильм. Легкий, хорошо смотрится. Я его снимал, в общем-то, больше для себя, чем для конкурса. Конкурс — это так, повод.
-Ты его снял на мобильник. И сказал в интервью, что, в общем-то, неважно, чем снимать. Важно — что. Наверное, еще — как и для кого. То есть, делаешь ли ты это для себя.
-Конечно. По большому счету, все нужно делать в первую очередь для себя. Особенно, когда делаешь что-то для других — должен испытывать острое желание тратить себя ради этих людей.
-Что бы ты хотел снять?
-Я не люблю такие вопросы. Это очень абстрактно. Нужна конкретика.
-Хорошо. Тебя завтра приглашают в Голливуд, предлагают миллионный гонорар, но говорят — действовать от сих до сих. Менять ничего нельзя.
-Все очень просто. Либо ты делаешь уникальный продукт, принимая ответственность за все аспекты его уникальности и тебе никто ничего не диктует. То есть, ты ответственен и как режиссер, и как автор, за абсолютно все творческие аспекты и поэтому делаешь все так, как считаешь нужным (в рамках бюджета).
Если же не ты диктуешь условия, то должен диктовать цены. Поскольку тебя, де факто, нанимают не как режиссера, а как постановщика. Понятно, что продюсеры — генеральный, исполнительный, креативный и т.д. несут ответственность за различные качества продукта и его художественные особенности, но в этом случае ты — полурежиссер. Потому что режиссер — это профессия абсолютная.
И если в первом случае можно работать за чисто символическую плату, то во втором — только за высокую.
-Как-то на занятиях ты сказал, что не понимаешь, как можно терпеть рядом с собой человека, который тебе мешает, не нужен. И что сам можешь сделать так, что его буквально завтра не будет в твоей жизни. Это действительно так?
-Я очень легко расстаюсь с людьми.
-Имеется в виду не расставание по объективным причинам — человек куда-то уехал либо сферы интересов постепенно разошлись, а именно силовой вариант. Упрощенно говоря :«исчезни из моей жизни»
-Ну, зачем же так грубо. Есть гораздо более мягкие варианты. Можно просто прекратить общение. Дело ведь не в том, что данный человек — «Доктор Зло». Самая частая ситуация в жизни — это когда и человек вроде бы приятен, и ты к нему хорошо относишься. Он просто замечательный, но ничего нового, интересного, общение с ним тебе не несет. Поэтому тратить время не хочется, а говорить прямо об этом неловко. Поэтому — просто перестаешь общаться. Время — невосполнимый ресурс.
-Хм. Тогда я понял это совершенно по-другому. А доводилось тебе выгонять кого-либо из своей группы в студии?
-Очень редко. Это было связано с тремя моментами: дисциплинарными, внутриличностными (когда я понимаю, что человек болен или неадекватен) и техническим, когда человек не принимает меня и мои методы преподавания. В таких случаях я советовал преподавателя, который бы этому человеку подошел по его психотипу, ожиданиям. Я считаю, это правильно.
-Проведение тренингов с коммерческими структурами интересно с материальной точки зрения, или позволяет развивать какую-то грань твоей личности?
-Слава богу, в моей жизни материальный аспект ни в чем не является определяющим. Деньги вообще не могут быть целью. Просто ресурс. Такой же, как время, пища и т.д. Бизнес-тренинг — это вызов, который позволяет в очередной раз проверить на прочность эффективность системы. Тренинг — это всегда очень ограниченное время. Это день-два. Максимум три. А иногда несколько часов. И за это время людей нужно обучить. Сейчас у меня, как у бизнес-тренера такой уровень, когда я делаю это легко и эффективно. Система великолепна. Она включает в себя только эффективные методики и упражнения, нет ничего лишнего.
Все тренеры «Чёрного квадрата» востребованы. Нас нанимают большие, международные компании, бизнес-школы. Говорят, что «зритель голосует рублем». Так вот, корпорации и компании — вдвойне. Потому, что наша работа приносит конкретный результат и позволяет улучшать эффективность работы и качество жизни людей. Для меня это самый большой стимул. Мне нравится это делать. Мне нравится любить людей. Меня это мотивирует.
-Традиционный вопрос. Ближайшие планы.
-Развивать школу-студию. Мы растем. С каждым годом эффективность обучения улучшается. Хотим обучать большее количество людей и делать это лучше. Чтобы росло количество классных актеров, количество хитовых спектаклей. В начале лета выпустилось десять человек. По крайней мере, с моего курса «Б». Это из примерно 200, пришедших учиться. Казалось бы, немного. Но это совершенно уникальные, абсолютно самобытные актеры. Вторых таких больше нет нигде. Они могут играть везде — в кино, в театре. Хотелось бы, чтобы качество постоянно росло. Тем более, что в отличие от театрального института у нас нет задачи выпустить 40 человек в год. Лучше меньше. Ценнее будут.
-Однако Анатолий Николаевич подстегивает — давайте больше, играть некому.
-Да. Но качество актерской игры — это то, на чем стоит театр. Так что лучше мы выпустим 10, в следующем еще 5. И они будут ни на кого не похожи. Так, как Слава Никоноров, Маша Крушинская, Дима Басий, чета Головановых, Алексей Курилко, Лена Вахрамеева и многие другие. Наши артисты — воплощение метода импровизации, они овеществляют идею, заражают зрителя той невидимой магией, которая делает наш театр уникальным. Когда ты уходишь со спектакля, и помнишь эти лица, реакции, которые сделаны не под копирку, очень свободные, легкие… Возвращается легкость бытия, радость жизни. Мир лучше становится.
-Спасибо и до встречи на занятиях
-До встречи.
Михаил Костров — режиссер, художественный руководитель студии «Черный Квадрат», бизнес-тренер и просто интересная и загадочная личность. За год регулярного общения я не могу сказать, что узнал его.
-Миша, давай начнем с истоков. Как тебя, парнишку со светлым спортивным будущим да еще в такое бурное время, как середина девяностых, занесло в театр?
-Все очень просто. Мой самый близкий друг, с которым дружим еще со школы, записался в театр пантомимы, а я опоздал. А мне почему-то очень хотелось в театр. Может быть потому, что в пионерлагере, в детстве, Чиполлино играл, еще каких-то сказочных героев… И вот еду в трамвае, вижу объявление — «Набор в театральную студию. Обучение бесплатное. Бульвар Шевченеко, 27. Третий этаж. Прослушивание тогда-то». Маленькие такие визиточки. У Анатолия Николаевича (Неелова, основателя театра «Черный квадрат») они, возможно, сохранились. Этими карточками тогда, каждое лето, обклеивали весь Киев. Клеили везде — в подъездах, трамваях. Заливали объявления ПВА, их невозможно было отодрать, многие висели годами. Возможно, даже сейчас где-то висят. Где давно ремонт не делали.
Я увидел, запомнил, пришел. Прошел собеседование. Пришел на экзамен. Сдал. Сдал отвратительно. Все были против моего зачисления. Но Неелов меня взял. С формулировкой «за искренность».
Могу сказать, что этим решением он изменил всю мою жизнь. За что я ему всегда буду бесконечно благодарен. Он дал мне шанс, который я использовал на 200%. Если говорить, почему он так поступил… Это человек огромной мудрости и колоссального жизненного опыта. Он очень тонко видит людей, умеет прогнозировать их рост. У меня тому множество подтверждений.
А вообще, мне очень повезло, что я сдавал экзамен ему, а не себе. Я бы себя тогдашнего не взял! :)
-Ну, о видении Неелова ходят легенды. А по поводу опыта — был ли он у него на момент твоего поступления?
-Во первых, не нам об этом судить. А, во-вторых… Я поступал в 1995. Студия существовала с 1991 года, то есть к тому моменту уже четыре года. И, чтобы ты понимал — сейчас на экзамен приходят 100-150 человек, а тогда за лето просматривали от трех до пяти тысяч человек. У людей было меньше денег, но больше времени. И не было интернета. Народ искал, чем себя занять вне масс-медиа. Что тогда было? Пять каналов ТВ, видеосалоны — и всё. Так что, театральная студия — это было круто и интересно.
-Убедительно. Ты сказал, что театральная студия в корне изменила твою жизнь. Как думаешь, что ждало бы тебя без театра?
-Не знаю. Не люблю сослагательного наклонения.
-Пожалуй, да. А почему ты для дальнейшей учебы выбрал Канаду?
-Все очень просто. У меня там сестра.
-В Канаде ты прожил пять или шесть лет
-Шесть.
-Там ты участвовал в постановках Ольги Шведовой.
-Да. Я играл Иоанна в спектакле «Иуда Искариот». Это очень известный спектакль. Она его поставила в Канаде. Играл в рассказах Чехова и в чем-то еще, названия чего уже не помню за давностью.
-То есть, ты был достаточно активно задействован в постановках. Почему, в таком случае, вернулся?
-Очень много причин. Но, во-первых, на тот момент здесь было лучше с работой. И по-прежнему лучше. Как бы странно это ни звучало для людей, которые думают, что, если они переплывут океан, то их там ждут молочные реки и кисельные берега. В общем, по моей специальности — режиссура, режиссура кино, преподавание, тренинги — здесь работы гораздо больше.
Во-вторых, «Черный Квадрат» в тот момент только начинал выходить на тот уровень, на котором он сейчас. В 2006 году не было залов на Артема — был только бульвар Шевченко. Ничего не было, но собиралось быть. И было очень интересно в этом поучаствовать в меру своих скромных сил и возможностей.
-Ты внутренне — больше режиссер или тренер, педагог?
— Это как спросить: «Вы больше муж или менеджер». Это абсолютно разные роли. Их нельзя сравнивать.
-Потому что они находятся в разных сферах. Я спросил тебя о профессиональных навыках, муж — больше относится к социальной сфере.
-Я с тобой не согласен. Считаю, что «муж» и «жена» — это профессия. А все остальное — любовь, се&с — может быть вполне и без семьи. Но, если люди вступают в брак, они должны понимать, что «муж», «жена», «отец», «мать» — это профессия, которая предполагает ряд знаний и обязанностей, которые не связаны с любовью, сек&ом и прочим. И это люди XIX века понимали прекрасно. Но это — отдельная тема. Поэтому я не меряю, «кто я больше». Когда я с учениками — я преподаватель. С топ-менеджерами — бизнес-тренер, снимаю фильм — кинорежиссер, в театре — театральный, монтирую — режиссер монтажа. И в каждой роли я мыслю и общаюсь с коллегами совершенно по-разному. Когда я актер — я не режиссирую. Я послушный :)
-Как-то на занятиях, когда тебя допекли и терпение истощилось, ты в сердцах произнес, что мог бы спокойно сидеть в студии и монтировать фильмы за четыре штуки баков в месяц. И не иметь всей этой головной боли со слабообучаемыми студийцами. Но, судя по всему, ты от этой головной боли получаешь кайф?
-))Ну, конечно, нравится. В сердцах можно что угодно сказать. И вообще, не нужно верить всему, что я говорю. Не потому, что я говорю неправду, а потому, что все это очень ситуативно. В тот момент я думал так. А сейчас я так не думаю. Я — человек ситуации.
-То есть, в любой ситуации ты можешь сыграть «другого себя»?
-Не совсем так. Вопрос в ситуации и в необходимости.
-В короткометражке «Перерыв на обед» у тебя очень интересная актерская работа. Хотя на занятиях ты не раз подчеркивал, что ты, все-таки больше режиссер.
— Возможно, еще несколько лет назад я имел право на некоторую однобокость. :) Но происходит некоторое развитие. Поэтому сейчас мои прошлое не актуально. Сейчас я — кто угодно: и актер, и режиссер, и художественный руководитель студии, и преподаватель, и бизнес-тренер. В нужный момент переключаешься — и развиваешься параллельно в нескольких специализациях.
-В короткометражках «Дети», и еще одной — с Леной Костровой и Анатолием Нееловым, к сожалению, не смог ее сейчас найти — темы нужные и глубокие, но достаточно тяжелые.
-Это тяжесть видимая. Тяжелым материал делают люди, зритель. Когда мы оцениваем что-либо, мы, вольно или невольно, выбираем, как к этому относиться. Можно относиться в рамках собственных стереотипов — поплакать, сказать «фу, какая мерзость», а можно отстраниться. И рассмотреть материал. Выйти за рамки собственного «я». Может быть, взглянуть на материал глазами другого человека. Найти в нем что-то новое для себя. Но, поскольку, это требует усилия, то… Так что тему делает тяжелой зритель. Режиссер, чаще всего, не чувствует этой тяжести.
-Ну, не знаю. «Иди и смотри» и «Бриллиантовая рука» будут все-таки восприниматься по-разному. И глубина вопросов, поднимаемых в первом, не отменяет его тяжести.
-Конечно. Но это утверждение. В чем вопрос?
-Вопрос — зачем ты поднимаешь эти темы? Ты хочешь «вытащить» эту проблематику на поверхность?
-Нет. Я исследую. Мне нравится исследовать.
-Понятно. Скажи, пожалуйста, ты хорошо видишь, понимаешь людей?
-Нет.
-Ошибаешься часто?
-Я не веду статистики ошибок и успехов. Мне это неинтересно. Но, бывает, ошибаюсь. Как и все. Человек вообще непознаваем. Потому интересно его изучать.
-Легко меняешь мнение о человеке, если понимаешь, что ошибся в оценке?
-Конечно. И в хорошую, и в плохую сторону. Это здраво. Ты должен быть адекватен ситуации.
-Ты не любишь участвовать в театральных «терках». Сознательно дистанцируешься. Не является ли это такое самоустранение уходом от объективной оценки ситуации и людей? Во избежание когнитивного диссонанса.
-А зачем это мне? Это все — лишняя информация. Во-первых, чаще всего это абсолютно беспредметные разговоры. А, во-вторых, я предпочитаю думать о людях лучше. Очень часто, понаблюдав за поведением и высказываниями какого-то человека, понимаешь, что он не оставил тебе шанса думать о нем хорошо. Поэтому я стараюсь не перегружать свой мозг лишней информацией.
-В 2008 году ты получил Гран-при конкурса мобильных фильмов за короткометражку Signs.
-У меня до сих пор пытаются брать по этому поводу интервью. Для меня это странно и я не вижу в этом никакого смысла.
-Не видишь смысла в интервью или само упоминание о фильме сейчас вызывает раздражение?
-Фильм — классный. Меня недавно, во время интервью на Первом национальном, просили его включить. Я его пересмотрел, он коротенький — 3 минуты. Он хороший, по-прежнему актуальный. И название «Signs» правильное, более точное, чем русское «Надписи», поскольку в английском у этого слова двойной смысл. Удачный фильм. Легкий, хорошо смотрится. Я его снимал, в общем-то, больше для себя, чем для конкурса. Конкурс — это так, повод.
-Ты его снял на мобильник. И сказал в интервью, что, в общем-то, неважно, чем снимать. Важно — что. Наверное, еще — как и для кого. То есть, делаешь ли ты это для себя.
-Конечно. По большому счету, все нужно делать в первую очередь для себя. Особенно, когда делаешь что-то для других — должен испытывать острое желание тратить себя ради этих людей.
-Что бы ты хотел снять?
-Я не люблю такие вопросы. Это очень абстрактно. Нужна конкретика.
-Хорошо. Тебя завтра приглашают в Голливуд, предлагают миллионный гонорар, но говорят — действовать от сих до сих. Менять ничего нельзя.
-Все очень просто. Либо ты делаешь уникальный продукт, принимая ответственность за все аспекты его уникальности и тебе никто ничего не диктует. То есть, ты ответственен и как режиссер, и как автор, за абсолютно все творческие аспекты и поэтому делаешь все так, как считаешь нужным (в рамках бюджета).
Если же не ты диктуешь условия, то должен диктовать цены. Поскольку тебя, де факто, нанимают не как режиссера, а как постановщика. Понятно, что продюсеры — генеральный, исполнительный, креативный и т.д. несут ответственность за различные качества продукта и его художественные особенности, но в этом случае ты — полурежиссер. Потому что режиссер — это профессия абсолютная.
И если в первом случае можно работать за чисто символическую плату, то во втором — только за высокую.
-Как-то на занятиях ты сказал, что не понимаешь, как можно терпеть рядом с собой человека, который тебе мешает, не нужен. И что сам можешь сделать так, что его буквально завтра не будет в твоей жизни. Это действительно так?
-Я очень легко расстаюсь с людьми.
-Имеется в виду не расставание по объективным причинам — человек куда-то уехал либо сферы интересов постепенно разошлись, а именно силовой вариант. Упрощенно говоря :«исчезни из моей жизни»
-Ну, зачем же так грубо. Есть гораздо более мягкие варианты. Можно просто прекратить общение. Дело ведь не в том, что данный человек — «Доктор Зло». Самая частая ситуация в жизни — это когда и человек вроде бы приятен, и ты к нему хорошо относишься. Он просто замечательный, но ничего нового, интересного, общение с ним тебе не несет. Поэтому тратить время не хочется, а говорить прямо об этом неловко. Поэтому — просто перестаешь общаться. Время — невосполнимый ресурс.
-Хм. Тогда я понял это совершенно по-другому. А доводилось тебе выгонять кого-либо из своей группы в студии?
-Очень редко. Это было связано с тремя моментами: дисциплинарными, внутриличностными (когда я понимаю, что человек болен или неадекватен) и техническим, когда человек не принимает меня и мои методы преподавания. В таких случаях я советовал преподавателя, который бы этому человеку подошел по его психотипу, ожиданиям. Я считаю, это правильно.
-Проведение тренингов с коммерческими структурами интересно с материальной точки зрения, или позволяет развивать какую-то грань твоей личности?
-Слава богу, в моей жизни материальный аспект ни в чем не является определяющим. Деньги вообще не могут быть целью. Просто ресурс. Такой же, как время, пища и т.д. Бизнес-тренинг — это вызов, который позволяет в очередной раз проверить на прочность эффективность системы. Тренинг — это всегда очень ограниченное время. Это день-два. Максимум три. А иногда несколько часов. И за это время людей нужно обучить. Сейчас у меня, как у бизнес-тренера такой уровень, когда я делаю это легко и эффективно. Система великолепна. Она включает в себя только эффективные методики и упражнения, нет ничего лишнего.
Все тренеры «Чёрного квадрата» востребованы. Нас нанимают большие, международные компании, бизнес-школы. Говорят, что «зритель голосует рублем». Так вот, корпорации и компании — вдвойне. Потому, что наша работа приносит конкретный результат и позволяет улучшать эффективность работы и качество жизни людей. Для меня это самый большой стимул. Мне нравится это делать. Мне нравится любить людей. Меня это мотивирует.
-Традиционный вопрос. Ближайшие планы.
-Развивать школу-студию. Мы растем. С каждым годом эффективность обучения улучшается. Хотим обучать большее количество людей и делать это лучше. Чтобы росло количество классных актеров, количество хитовых спектаклей. В начале лета выпустилось десять человек. По крайней мере, с моего курса «Б». Это из примерно 200, пришедших учиться. Казалось бы, немного. Но это совершенно уникальные, абсолютно самобытные актеры. Вторых таких больше нет нигде. Они могут играть везде — в кино, в театре. Хотелось бы, чтобы качество постоянно росло. Тем более, что в отличие от театрального института у нас нет задачи выпустить 40 человек в год. Лучше меньше. Ценнее будут.
-Однако Анатолий Николаевич подстегивает — давайте больше, играть некому.
-Да. Но качество актерской игры — это то, на чем стоит театр. Так что лучше мы выпустим 10, в следующем еще 5. И они будут ни на кого не похожи. Так, как Слава Никоноров, Маша Крушинская, Дима Басий, чета Головановых, Алексей Курилко, Лена Вахрамеева и многие другие. Наши артисты — воплощение метода импровизации, они овеществляют идею, заражают зрителя той невидимой магией, которая делает наш театр уникальным. Когда ты уходишь со спектакля, и помнишь эти лица, реакции, которые сделаны не под копирку, очень свободные, легкие… Возвращается легкость бытия, радость жизни. Мир лучше становится.
-Спасибо и до встречи на занятиях
-До встречи.
