Дмитрий Басий . Если бы я был в театре из-за денег, я бы в театре не был.

Анатолий Голубовский

-По театральным преданиям ты пять лет ходил в театр в качестве «вольного зрителя». Расскажи, пожалуйста, как удавалось пять лет оставаться по ту сторону сцены. Интерес к игре был изначальный, или это возникло в процессе?
-Интерес к театру был постольку поскольку — не более, чем у среднестатистического горожанина. В «Черном Квадрате» тогда играла моя знакомая – Наталья Степаненко. И вот как-то мы с ней созвонились, и она пригласила меня в театр. Это были «Сказки усталых городов». Постановка меня поразила. Потому что ничего подобного раньше я не видел – такого живого, настоящего, искреннего. И я стал ходить в ЧК. Ходил, чтобы развлечься, заполнить возникающую пустоту. Спектаклей тогда было немного, они проходили на экспериментальной сцене на бульваре Шевченко. Не было еще ни нынешней Камерной сцены, ни Большого зала в Доме Художника.
Игралась в основном импровизация. И вот это просто в корне изменило мое восприятие театра. Ведь плоты, чистая импровизация – это тот формат, когда практически нет границы между зрителем и актером, когда создается ощущение, что ты сам в этом участвуешь…такого я не видел нигде. Или вступительные экзамены, на которых могут присутствовать зрители.
Познакомился с Анатолием Николаевичем Нееловым. И вот на пятый год он, как-то так между прочим говорит мне: «Дима, а ты поступай». Надо сказать, у меня и в мыслях такого не было. Отвечаю: «Анатолий Николаевич, да зачем мне? Я взрослый состоявшийся человек. У меня работа. Да и времени для занятий нет». Но – мы далеко не всегда знаем свои возможности. Ведь если уж что захочешь сделать, то время всегда найдешь. А Неелов продолжил: «Ты ничье место не займешь. Поступай. В жизни это тебе пригодится. Позанимаешься месяц-друой, не понравится – уйдешь».
И Наташа в унисон Неелову тоже уговаривает. А экзамен на следующий день после свадьбы друга. Появляюсь в слегка «уставшем» состоянии, охрипший и кашляющий и, тем не менее, сдаю экзамен. И поступаю. Хотя на тот момент был абсолютно далек от мыслей играть на сцене. Это было из разряда фантастики.
— То есть, ты не грезил театром.
-Ну, как сказать. К примеру, в детстве-юности смотришь фильм – «Три мушкетера» там или «Кортик» и думаешь: «А вот если бы было продолжение, я бы здесь так доиграл». Примерно на таком уровне – фантазии, но не более.
-А чем занимался перед приходом в театр?
-Да чем только не занимался.
-А все-таки.
-Был завскладом. С творчеством мало общего.
-Сейчас по информации сайта ЧК ты задействован в 25 постановках
-Вообще-то в 45. На данный момент это 7-8 спектаклей в месяц
-Тем более. На что-то, кроме театра, остается время?
-Не очень. А еще нужно время, чтобы зарабатывать на жизнь. Потому что, кроме удовольствия от игры в жизни есть кое-что еще

-Это съемки в рекламе, кино?
-Чтобы зарабатывать на этом поприще, нужно носом рыть землю. Посещать кастинги, крутиться-вертеться. Мне это чуждо. И для меня это не ремесло. Я думаю, что, если бы игра была ремеслом, я потерял бы к этому интерес.
-То есть – просто кайф
-Скажем так — если бы я был в театре из-за денег, я бы в театре не был.
-Не возразишь. Неелов, пожалуй, на каждом вступительном экзамене говорит о том, что если вы пришли сюда из-за денег, то ошиблись адресом
-Да. Ведь людей, ставших звездами и которые зарабатывают серьезные деньги — единицы. А поступавших, сам понимаешь. Опять-таки, это достаточно тяжелый путь.
-Все-таки. В кино не стремишься, потому что надо «рыть землю» или неинтересно, не устраивает уровень?
— Кино мне интересно, но в порядке эксперимента. Я попробовал — снимался в сериалах, один раз — в большом кино, «Белая гвардия». Правда, в нем меня не видно)). Но почувствовать и увидеть, как снимается действительно большой фильм, получилось. С колоссальным бюджетом, крутыми съемками. Так что теперь, если приглашают в сериалы, я привередничаю. Если это малооплачиваемая роль – я не соглашаюсь. Если условия подходящие — смотрю, не пересекается ли это по времени с театральными постановками. Если все устраивает – тогда, да. Но не гонюсь за этой работой, я этим на жизнь не зарабатываю.
-Ну, я бы не сказал, что это привередничанье. Это нормально – знать себе цену.
-Да. Но, к сожалению, на кастинги ходит масса девочек и мальчиков, готовых сниматься за бесценок. И они подрывают рынок. А когда мне на вопрос «а почему так мало» отвечают «такие гонорары», мне становится непонятно – почему я должен потратить день своей жизни за 300-400 гривен.
-Курилко, Вася Голованов, Данилюк, Полина Голованова. Они, помимо театральной деятельности – ведущие на радио. Не хотелось попробовать себя в такой роли?
-Нет. У меня дефект речи, я об этом прекрасно знаю и не пытаюсь попасть на радио.
-По поводу дефекта – вопрос спорный. Если послушать некоторых ведущих…
-Это их дело. А я, по крайней мере, перед собой, буду честным. Не мое. Вот когда слушаешь Васю Голованова с его четким, поставленным голосом, отличного рассказчика Лешу Курилко, то понимаешь – да, это их дело. А мое – другое.

-Кстати, о Курилко. В прошлом году в постановке на дне рождения Неелова Кляцкин признался в искренней зависти к Алексею. Дескать, и актер, и писатель, и режиссер – все при нем. У тебя это присутствует?
-Мы собрались поговорить о творчестве Курилко?
-Нет. Просто в разговоре всплыло.
-Понятно. В общем-то, вопрос хорош. Потому что, когда человек говорит, что он не завидует, то кривит душой. Завидуют все. Это в человеческой природе. Да, мне бы хотелось такой популярности, как у него. Но я хорошо знаю свои силы. И у меня есть свой зритель. Уже есть. Поэтому меня это не тяготит. Зависть особо заметна, когда человек в чем-то ограничен. И тогда вместо творчества начинают кого-то поливать. То есть обсуждать Курилко, или Неелова, еще кого-то… Я говою: «Да, это так. Но тот же Неелов создал и держит этот театр. С очень непростым контингентом. Иди и сделай то же самое» Или напиши книгу. Ну да, все люди друг друга обсуждают.
-В актерской среде это, пожалуй, неизбежно
-Да. Но у меня просто нет в этом острой необходимости. Я просто не успеваю. Есть план на месяц. На сезон. Я планирую делать два новых спектакля в сезон. В позапрошлом сезоне получилось. В прошлом – нет. В этом хочу снова выйти на уровень «два».
-Будем ждать.
Когда ты приходил проводить занятия на курсе Кострова, всем очень понравилось. Миша – классный тренер и он многим, в том числе и мне, здорово мозги поправил, хотя я и старше его. Но когда проводил занятия ты, Слава Никоноров, это добавляло какие-то новые грани в обучение. А каково твое отношение к этому процессу?
-Мне понравилось вести занятия. Лена и Миша (Костровы) часто приглашали меня, но то репетиция, то спектакль…Я хочу передавать. Преподаванием я это назвать не могу. Я просто набил шишки – и вот этим есть желание поделиться.
-То есть, поделиться своими шишками? А если взять свою группу? Кляцкин, Костров, Басий.
-Пожалуй, у меня на это не хватит времени. Да и багажа, наверное, еще не набрал. Это надо выстроить свою структуру, систематизировать упражнения. Собственно, я даю те упражнения, которым меня самого учили в ЧК. В общем, не дозрел пока.
-Какие жанры предпочитаешь?
— Меня чистую импровизацию не берут играть, да я и не особенно рвусь. Сыграл четырнадцать раз, но все равно страшно. Боюсь «чистой». У меня мозг работает по-другому. Мне нужно сначала переварить, осознать, а уже потом выдавать. Я не могу мыслить с такой скоростью, как Кулилко, Голованов, Данилюк…Не мой жанр…
-Ну, есть плоты, мафия. На одном из зимних плотов ты всех убил поиском брюк и попыткой с ними подружиться.
-Да, плоты и мафия – это мое.

— А чего ты -настоящему боишься? Так, чтобы до дичи. Я, например, дико боюсь беспомощности, связанной с болезнью.
-Потерять смысл жизни. Пока не родился сын, я не мог сказать, в чем смысл. Родился – понял. А сейчас – вон, уже подрос, болтает что-то рядом. Помнишь, как в том анекдоте «Папа, ты о чем-то мечтал? – Да. – И что с твоей мечтой случилось? – Сидит рядом, задает вопросы». Так вот, если, не дай Бог, с ним что-то случится – вот это самое страшное. Когда я из больницы на спектакли приезжал, тоже, конечно, боялся – а вдруг не смогу выйти? Но это – такие себе страхи.

-До театра чем-нибудь серьезно «болел»?
-До такой степени, до такой дрожи – нет
-То есть, без хобби?
-Нет, почему же. Был спорт – в школе, институте. Тот же театр в школе. Но чтобы так…
-До фанатизма?
-Фанатизм – не то слово. Я все-таки даже в творчестве достаточно прагматичен и вменяем.
-Наверное, на каждом вступительном экзамене Неелов повторяет, что талант применительно к профессии актера – это фантазии. Там еще притча с медведем есть. То есть, его позиция – отсутствие зажимов и труд, труд, труд. Твое отношение к этому вопросу?
-Не знаю, насколько искренен Неелов этой оценке. Он, кроме всего прочего, умеет видеть человека. Меня, к примеру, увидел. И еще многих. Мы, в принципе, все время в жизни кого-то играем. Но талант, для игры на сцене, наверное, должен быть.
-Не было мыслей заняться политикой? Внешние данные есть, говорить доходчиво умеешь.
-Боже упаси. Друзья, знакомые в структурах и органах – это хорошо и полезно. Но самому – нет.
-А что – много друзей?
-Приятелей – много. А друзей – сам знаешь. Не помню, где прочитал: «Так получается, что враги всегда перед нами, а близкие и друзья – сзади. Ведь врагов нужно видеть. Но иногда следует оглянуться и внимательно посмотреть на тех, кто сзади».
-Самый жутко-забавный случай из театральной жизни. На твой выбор.
-Ну, это можно садиться книгу писать.
-Кстати, не думал?
-Рановато. Еще подсоберу
-Так все-таки. Случай

-Как-то назначили мне два спектакля в один вечер. Один – в Доме Художника, другой – в Камерном зале. У меня в Доме эпизод в начале и эпизод в конце. «Обреченные на счастье». А в Камерном – «Приглашение на рассвет». Играю начальный эпизод в Доме, ухожу. Курилко расстроен и опасается, что не успею на заключительный монолог. И его, к тому же, никто заранее не предупредил. Неелов берет ответственность на себя – «я все проконтролирую». А спектакли начинаются и заканчиваются практически в одно и то же время. И вот заключительная сцена в Камерном. Сцена тяжелая, играю психически нездорового человека, сложная трагическая роль, зрители рыдают. Я весь в белом. А в заключительной сцене в Большом зале — другой костюм. Уже подготовлен. Неелов дает команду: «Доигрываешь – и быстро в Дом» — «А переодеться?» — «Не нужно». И вот, как только в Камерном начинает гаснуть свет, Неелов хватает меня за руку и тащит. Я выбегаю на улицу, как был, весь в белом, люди оборачиваются, не до этого, забегаю через служебный вход, пробегаю мимо выхода на сцену и слышу, что свои слова говорит актер, у которого текст после меня. То есть, мой монолог уже пропустили. Забегаю в гримерку. Гримерка – сцена. Вылетаю – и чувствую, что не могу говорить. Дыхание сбито. Ну, и как мог, на выдохе, произнес свои слова. А всем понравилось. Сказали, что так впечатлило, как я проживаю свою роль…Вот так и вошел в историю театра, как первый актер, игравший одновременно в двух спектаклях.
-По поводу эпизодов и маленьких ролей. Как ты к ним относишься? Не ущемляет эго?
-Они мне нравятся. Я считаю, что можно быть ярким и запоминающимся и в маленькой роли.
-Дима, желаю, чтобы два (спектакля).
-Спасибо, буду стараться. До встречи на спектаклях.