589
0,2
2015-09-18
Острый стрит-арт Тимофея Ради
Уличный художник из Екатеринбурга Тимофей Радя известен своими остросоциальными работами и неожиданными решениями.Радя приобрел известность после работы «Нападай — защищайся» на екатеринбургской многоэтажке и после нецензурного крика души по результатам выборов. А его портреты солдат, выполненные огнем, признали мастера стрит-арта во всем мире.
Без лишних слов
«Надпись на стене — это древняя, вечная форма. Мне кажется, есть общее настроение, объединяющее все надписи, во все времена. Может быть, лучше всего это передают слова, которые я встретил в Перми. На одной стене было написано „бомби стены“, а напротив — „еби систему“. В самом широком смысле. Это желание сделать что-то новое.
Еще как-то я лез на крышу, чтобы посмотреть ее, и лестница начала выпадать из стены на самом верху. Я видел, что крепления вылезают из стены и это происходит достаточно быстро. Но почему-то она не отцепилась».
Под одной крышей
«Ложь» видно из окон здания суда.
«Во дворе соседнего дома убили человека, в милицию позвонили прохожие, увидели, как кровь вытекала из-под ворот. Хотя идея со словами появилась еще до того, как все это произошло.
Вокруг много людей, для каждого что-то свое. Кто-то дорогу переходит, кто-то по телефону разговаривает, а кто-то убивает. Рядом. Так, по работе. Все люди во что-то верят. Как можно верить и убивать? Как это совмещается в одном человеке?
Когда мы рисовали, то, конечно, страховались с помощью альпинистского оборудования (мой друг и помощник — промышленный альпинист). Физически было тяжело, и очень холодно.
Перед этим я залезал на крышу, чтобы узнать размер стенок, на которых мы будем рисовать, и почти сразу поскользнулся. Я упал на спину и покатился вниз. В этот момент у меня не было сомнений, что я упаду с крыши. Я не успел испугаться, но не мог ничего сделать — абсолютно, даже чувства беспомощности не было, просто спокойствие и приближающийся край крыши. Я очень четко осознал, что все закончилось и что я не могу ничего сделать. Я остановился за счет собственного веса и уперся ногами в ограждение крыши. Оно оказалось очень крепким».
Вечный огонь
«В нашей стране День Победы — один из самых важных дней, для многих самый важный. Я убежден, что после войны хуже всем, победители, проигравшие — разницы нет. Можно долго считать цифры, но людей не вернешь.
Этот теперь уже заброшенный госпиталь в самом центре Екатеринбурга во время войны принимал раненых. На стену решено было нанести лица четырех уральских солдат и двоих безымянных. Снимки перенесены на основу, разная плотность бинтов дает разные тона рисунка. После огня нужно лишь убрать оставшиеся бинты. Проект сделан 22 июня, в самый длинный день — день начала войны. Ближе к концу монтажа пришел человек, отвечающий за здание, мы поговорили о проекте, и полицию было решено не вызывать.
Окончание войны — огромная радость, но День Победы как праздник появился только в шестидесятых годах. Потому что в войне нет ничего праздничного — ни в начале, ни в конце, это сплошной кошмар. И ее начали конкретные люди, а другие допустили это. Если узнаешь правду о войне, это действует как противоядие. На 9 Мая я бы попросил пролететь над городом стаю бомбардировщиков, чтобы мы узнали, как нам повезло не попасть в этот ад. „Мирное небо“ — это не просто надпись на открытке.
Я очень ценю возможность узнать, за что человек получил „Героя“. Там бывают просто невероятные вещи, начиная с летчиков, совершающих ночные тараны, и заканчивая всеми историями многодневные осады, когда люди уже штыками бились.
Но вопрос в другом — в том, как исчезла повседневная жизнь и началась боевая. Не все герои, но все на войне. Что они чувствовали? Как они боялись? Как преодолевали страх?»
Потеря прочности
«В качестве инфоповода не было ничего конкретного. Мне просто интересно, что заставляет людей разрушать все вокруг себя. Для чего, что им нужно?
Я давно придумал проект и давно заметил это место, но одно с другим не связывал. А когда увидел, как они друг для друга подходят, то все стало совпадать, в том числе проволока. Так всегда происходит, когда все делаешь правильно.
Когда мы размечали области, вырезали, оказалось, что в карте очень много энергии, в ее масштабе, в истории и политике. Я уверен, что нечто похожее чувствовали люди во дворцах и генштабах, когда по-своему делили мир.
Прорехи на карте страны — это сознательная случайность, чтобы не создавать слишком много смыслов. Цвета нужны для того, чтобы сделать работу более очевидной. Если бы цветов не было, не все бы поняли, что это карта.
Во время работы мы уронили Московскую область. Люлька автовышки предательски мала, в нее никогда ничего не влезает. В темноте я начал неправильно закреплять области, мы немного запутались, и Московская область полетела вниз. Мы ее достали, не хотелось оставлять дыру — это имело бы смысл, но в личном плане.
Про продажность щита я не думал, он в таком состоянии, что уже никто не купит. А вообще для меня это — просто удобные поверхности».
Твой ход
«Мост, конечно, на месте, замазать его технически очень сложно и дорого. Там был единственный рисковый момент — сорваться в ледяную воду.
Мы рисовали четыре ночи, и кажется, в третью на подъезде к мосту нас встретили милиционеры в брониках и с автоматами, но через час они исчезли. Видимо, ждали кого-то еще, а мы продолжили красить.
Обычно я беру с собой какой-нибудь макет для полиции, показываю, объясняю, в чем идея. Копы разные бывают, но мне попадаются более-менее адекватные, они видят, что мы ничего не разрушаем, а создаем, и переключаются на кого-нибудь другого. Конечно, рано или поздно нас арестуют, но не вижу в этом проблемы. Это было бы правильным, они же делают свою работу. Вообще, в Екатеринбурге достаточно мирные отношения с полицией, у нас практически не бывает массовых столкновений».
Face-book Бродский
Face-book Маяковский
Перелом
После войны
Передовицы
Вас наебали
Анисия Куницина Look At Me Фотографии с сайта t-radya.com
via t-radya.com/
Без лишних слов
«Надпись на стене — это древняя, вечная форма. Мне кажется, есть общее настроение, объединяющее все надписи, во все времена. Может быть, лучше всего это передают слова, которые я встретил в Перми. На одной стене было написано „бомби стены“, а напротив — „еби систему“. В самом широком смысле. Это желание сделать что-то новое.
Еще как-то я лез на крышу, чтобы посмотреть ее, и лестница начала выпадать из стены на самом верху. Я видел, что крепления вылезают из стены и это происходит достаточно быстро. Но почему-то она не отцепилась».
Под одной крышей
«Ложь» видно из окон здания суда.
«Во дворе соседнего дома убили человека, в милицию позвонили прохожие, увидели, как кровь вытекала из-под ворот. Хотя идея со словами появилась еще до того, как все это произошло.
Вокруг много людей, для каждого что-то свое. Кто-то дорогу переходит, кто-то по телефону разговаривает, а кто-то убивает. Рядом. Так, по работе. Все люди во что-то верят. Как можно верить и убивать? Как это совмещается в одном человеке?
Когда мы рисовали, то, конечно, страховались с помощью альпинистского оборудования (мой друг и помощник — промышленный альпинист). Физически было тяжело, и очень холодно.
Перед этим я залезал на крышу, чтобы узнать размер стенок, на которых мы будем рисовать, и почти сразу поскользнулся. Я упал на спину и покатился вниз. В этот момент у меня не было сомнений, что я упаду с крыши. Я не успел испугаться, но не мог ничего сделать — абсолютно, даже чувства беспомощности не было, просто спокойствие и приближающийся край крыши. Я очень четко осознал, что все закончилось и что я не могу ничего сделать. Я остановился за счет собственного веса и уперся ногами в ограждение крыши. Оно оказалось очень крепким».
Вечный огонь
«В нашей стране День Победы — один из самых важных дней, для многих самый важный. Я убежден, что после войны хуже всем, победители, проигравшие — разницы нет. Можно долго считать цифры, но людей не вернешь.
Этот теперь уже заброшенный госпиталь в самом центре Екатеринбурга во время войны принимал раненых. На стену решено было нанести лица четырех уральских солдат и двоих безымянных. Снимки перенесены на основу, разная плотность бинтов дает разные тона рисунка. После огня нужно лишь убрать оставшиеся бинты. Проект сделан 22 июня, в самый длинный день — день начала войны. Ближе к концу монтажа пришел человек, отвечающий за здание, мы поговорили о проекте, и полицию было решено не вызывать.
Окончание войны — огромная радость, но День Победы как праздник появился только в шестидесятых годах. Потому что в войне нет ничего праздничного — ни в начале, ни в конце, это сплошной кошмар. И ее начали конкретные люди, а другие допустили это. Если узнаешь правду о войне, это действует как противоядие. На 9 Мая я бы попросил пролететь над городом стаю бомбардировщиков, чтобы мы узнали, как нам повезло не попасть в этот ад. „Мирное небо“ — это не просто надпись на открытке.
Я очень ценю возможность узнать, за что человек получил „Героя“. Там бывают просто невероятные вещи, начиная с летчиков, совершающих ночные тараны, и заканчивая всеми историями многодневные осады, когда люди уже штыками бились.
Но вопрос в другом — в том, как исчезла повседневная жизнь и началась боевая. Не все герои, но все на войне. Что они чувствовали? Как они боялись? Как преодолевали страх?»
Потеря прочности
«В качестве инфоповода не было ничего конкретного. Мне просто интересно, что заставляет людей разрушать все вокруг себя. Для чего, что им нужно?
Я давно придумал проект и давно заметил это место, но одно с другим не связывал. А когда увидел, как они друг для друга подходят, то все стало совпадать, в том числе проволока. Так всегда происходит, когда все делаешь правильно.
Когда мы размечали области, вырезали, оказалось, что в карте очень много энергии, в ее масштабе, в истории и политике. Я уверен, что нечто похожее чувствовали люди во дворцах и генштабах, когда по-своему делили мир.
Прорехи на карте страны — это сознательная случайность, чтобы не создавать слишком много смыслов. Цвета нужны для того, чтобы сделать работу более очевидной. Если бы цветов не было, не все бы поняли, что это карта.
Во время работы мы уронили Московскую область. Люлька автовышки предательски мала, в нее никогда ничего не влезает. В темноте я начал неправильно закреплять области, мы немного запутались, и Московская область полетела вниз. Мы ее достали, не хотелось оставлять дыру — это имело бы смысл, но в личном плане.
Про продажность щита я не думал, он в таком состоянии, что уже никто не купит. А вообще для меня это — просто удобные поверхности».
Твой ход
«Мост, конечно, на месте, замазать его технически очень сложно и дорого. Там был единственный рисковый момент — сорваться в ледяную воду.
Мы рисовали четыре ночи, и кажется, в третью на подъезде к мосту нас встретили милиционеры в брониках и с автоматами, но через час они исчезли. Видимо, ждали кого-то еще, а мы продолжили красить.
Обычно я беру с собой какой-нибудь макет для полиции, показываю, объясняю, в чем идея. Копы разные бывают, но мне попадаются более-менее адекватные, они видят, что мы ничего не разрушаем, а создаем, и переключаются на кого-нибудь другого. Конечно, рано или поздно нас арестуют, но не вижу в этом проблемы. Это было бы правильным, они же делают свою работу. Вообще, в Екатеринбурге достаточно мирные отношения с полицией, у нас практически не бывает массовых столкновений».
Face-book Бродский
Face-book Маяковский
Перелом
После войны
Передовицы
Вас наебали
Анисия Куницина Look At Me Фотографии с сайта t-radya.com
via t-radya.com/
