961
0,3
2013-11-23
Правила Джулианны Мур
Джули Энн Смит или Джулианна Мур (такой псевдоним ей пришлось взять, т.к. точно такое же имя в Гильдии актёров было уже «занято») является одной из самых возрастных актрис, которые несмотря на возраст пользуются небывалой популярностью и любовью режиссёров. Джулианне 51 год, но практически никто не может сказать, что это так, поскольку актриса для своих лет выглядит просто потрясающе. Мур является четырёхкратным номинантом на премию «Оскар», но, к сожалению, ни одной статуэтки она так и не получила. Взамен этого она трижды удостаивалась награды Венецианского кинофестиваля, а также стала призёром Берлинского кинофестиваля. Этого ей вполне достаточно, ведь актриса не гонится за наградами, а просто живёт своей актёрской деятельностью, выбирая подчас самые неожиданные роли. Джулианна состоялась и как женщина – вот уже много лет она замужем за режиссёром Бартом Фрейндлихом, который младше её на 10 лет, и она имеет двоих детей от него же.
Не так давно я заметила, что в свои тридцать или сорок женщины обожают говорить о том, что они еще не достигли среднего возраста. В такие моменты я всегда думаю: «Да сколько же вы себе отмерили прожить?»
Помните, что сказал Флобер? «Будь прост в жизни, и тогда ты будешь неистов в творчестве». Вот то, во что я верю.
Я впадаю в ярость, когда люди спрашивают меня, почему женщины не ходят в кино. Во-первых, фильмов для нас просто нет, а во-вторых, почти у всех женщин есть работа и семья. Я никогда не отправлюсь в кино с двумя маленькими детьми. А если я все же соберусь, я хочу, чтобы кино было равноценно моим мучениям — а это сейчас редкость.
Я не люблю фильмы, где заняты одни только мужчины, потому что я теряюсь и не знаю, на кого именно мне смотреть. Пусть там будет хоть одна женщина, и тогда я смогу сфокусировать свое внимание.
Ни у кого не бывает такого секса, каким он бывает в кино. В жизни вы вряд ли не станете заниматься этим на полу, и вы точно никогда не станете заниматься этим, стоя в полный рост. Да, на вас вполне может остаться какая-то нелепая одежда, а вот сексуального белья почти наверняка не будет. И вообще, если кто-то в порыве страсти начнет срывать с меня одежду — я его убью.
Чтобы преодолеть себя и в первый раз в жизни заняться сексом, вовсе не обязательно напиваться.
Когда кто-то говорит: «Я не интересуюсь политикой», я злюсь, потому что это примерно то же самое, что сказать «Я интересуюсь только собой. И еще своей ванной. Я и моя ванная — вот и все, что меня интересует».
Есть особый сорт людей, которые напоминают мне кофе без кофеина. Именно такие люди и пугают меня больше всего.
То, что в твоей голове могут жить два голоса и постоянно спорить друг с другом — это нормально. Просто не давай там завестись третьему. Он вечно будет принимать сторону слабого и нерешительного.
Внимательно следи за своей жизнью. Не трать ее на одно и то же.
Больше всего я мечтаю увидеть динозавров.
Я поняла, что надо проще относиться к гомосексуальным парам, когда услышала, как один ребенок спросил свою маму: «Скажи, а с кем я сыграю свадьбу, когда вырасту, — с мальчиком или с девочкой?» Ты уже никуда не денешься от этого — так же, как от доноров спермы и суррогатного материнства.
Как только ты начинаешь говорить о мужчинах и женщинах, о политике, о человеческих расах или о чем-либо подобном, сразу же, в этот самый момент, незаметно для себя ты начинаешь распихивать людей по разным лагерям и отделять их друг от друга. Главное — чтобы твои зрители были разными.
Все, о чем я могу думать после съемочного дня, — это прийти домой и бросить вещи в стирку.
Комедия — это очень сложно. В драме ты можешь играть вразнобой, путать ноты — и все равно драма останется драмой, а может быть, станет даже более трагичной. Но если в комедии ты ошибешься хоть в одной ноте — все, это уже будет не смешно.
Самые страшные трагедии разворачиваются не на экране, а за закрытыми дверьми обычных домов и квартир.
Я весьма довольна собой и некоторыми людьми вокруг.
Я много чего не знаю, потому что я много чего не видела.
Никому не избежать боли.
Если рай все же существует и господь ждет меня там, то, думаю, первое, что он скажет, будет: «Ну вот, видишь, я все же существую».
Не так давно я заметила, что в свои тридцать или сорок женщины обожают говорить о том, что они еще не достигли среднего возраста. В такие моменты я всегда думаю: «Да сколько же вы себе отмерили прожить?»
Помните, что сказал Флобер? «Будь прост в жизни, и тогда ты будешь неистов в творчестве». Вот то, во что я верю.
Я впадаю в ярость, когда люди спрашивают меня, почему женщины не ходят в кино. Во-первых, фильмов для нас просто нет, а во-вторых, почти у всех женщин есть работа и семья. Я никогда не отправлюсь в кино с двумя маленькими детьми. А если я все же соберусь, я хочу, чтобы кино было равноценно моим мучениям — а это сейчас редкость.
Я не люблю фильмы, где заняты одни только мужчины, потому что я теряюсь и не знаю, на кого именно мне смотреть. Пусть там будет хоть одна женщина, и тогда я смогу сфокусировать свое внимание.
Ни у кого не бывает такого секса, каким он бывает в кино. В жизни вы вряд ли не станете заниматься этим на полу, и вы точно никогда не станете заниматься этим, стоя в полный рост. Да, на вас вполне может остаться какая-то нелепая одежда, а вот сексуального белья почти наверняка не будет. И вообще, если кто-то в порыве страсти начнет срывать с меня одежду — я его убью.
Чтобы преодолеть себя и в первый раз в жизни заняться сексом, вовсе не обязательно напиваться.
Когда кто-то говорит: «Я не интересуюсь политикой», я злюсь, потому что это примерно то же самое, что сказать «Я интересуюсь только собой. И еще своей ванной. Я и моя ванная — вот и все, что меня интересует».
Есть особый сорт людей, которые напоминают мне кофе без кофеина. Именно такие люди и пугают меня больше всего.
То, что в твоей голове могут жить два голоса и постоянно спорить друг с другом — это нормально. Просто не давай там завестись третьему. Он вечно будет принимать сторону слабого и нерешительного.
Внимательно следи за своей жизнью. Не трать ее на одно и то же.
Больше всего я мечтаю увидеть динозавров.
Я поняла, что надо проще относиться к гомосексуальным парам, когда услышала, как один ребенок спросил свою маму: «Скажи, а с кем я сыграю свадьбу, когда вырасту, — с мальчиком или с девочкой?» Ты уже никуда не денешься от этого — так же, как от доноров спермы и суррогатного материнства.
Как только ты начинаешь говорить о мужчинах и женщинах, о политике, о человеческих расах или о чем-либо подобном, сразу же, в этот самый момент, незаметно для себя ты начинаешь распихивать людей по разным лагерям и отделять их друг от друга. Главное — чтобы твои зрители были разными.
Все, о чем я могу думать после съемочного дня, — это прийти домой и бросить вещи в стирку.
Комедия — это очень сложно. В драме ты можешь играть вразнобой, путать ноты — и все равно драма останется драмой, а может быть, станет даже более трагичной. Но если в комедии ты ошибешься хоть в одной ноте — все, это уже будет не смешно.
Самые страшные трагедии разворачиваются не на экране, а за закрытыми дверьми обычных домов и квартир.
Я весьма довольна собой и некоторыми людьми вокруг.
Я много чего не знаю, потому что я много чего не видела.
Никому не избежать боли.
Если рай все же существует и господь ждет меня там, то, думаю, первое, что он скажет, будет: «Ну вот, видишь, я все же существую».
